Только о личном. Страницы из юношеского дневника. Лирика - Татьяна Петровна Знамеровская

правы, это нехорошо, и я виноват перед вами. Простите меня, даю вам слово, что больше этого не повторится. Верите? Не сердитесь!» Он протянул мне руку. Я посмотрела в его серые, открытые хорошие глаза и, протянув ему руку, сказала: «Я вам верю, запомните это». – Тогда он заговорил снова: «Теперь мне и вам как-то неудобно; я поступил нехорошо, а я очень дорожу нашей дружбой. Мне с вами было хорошо, и то, что я нарушил ваше доверие, обидев вас, для меня больше чем неприятно». Я не сердилась, и мы, весело разговаривая, пошли домой. Я не могла не верить ему. Я знала, что большой Аю не мог меня обмануть. Мне стало даже смешно, когда я вспомнила, как он кружил меня на своих руках, как маленького ребенка. Когда мы подошли к «Жемчужине», он сказал: «Завтра я хочу пойти на гору Ай-Николос[257]». – «А я?» – улыбнулась я. – «А вас я теперь не имею права звать сам. Если вы хотите идти со мной, я буду бесконечно рад». – «Я пойду с вами, ведь я вам сказала, что верю вам. Куда бы вы ни шли, зовите и меня».

7 июня. У Медведя, – нет, не у Медведя, мне больше нравится его называть по-татарски Аю, – у Аю есть здесь жена. Он вчера вечером познакомил меня с ней. Не могу сказать, чтобы это открытие доставило мне большое удовольствие. Конечно, я вовсе не собираюсь влюбиться в Аю или что-нибудь в этом роде, но в нем есть много хорошего, что привлекает к нему, и с ним приятно путешествовать. А теперь я боюсь подойти к нему и позвать куда-нибудь, потому что все же он связан. Ему же одному ходить скучно, а жена его не может с ним гулять по своему слабому здоровью.

8 июня. Особенно яркий день. Волны света заливают море; по временам на его поверхности появляются парусные лодки и, мелькая, плывут по волнам, как белые лебеди, а волны с шумом плещутся о береговые камни, поднимаясь все выше, и у подножья рассыпаются белой пеной, сверкающей на солнце. Я и Аю идем долго берегом, встречая по дороге белые дачи, дома отдыха, санатории. И когда мы медленно поднимаемся в гору, поросшую лесом, лучи солнца, проникая в лес, создают контраст света и тени. В этом есть своя особенная прелесть. Где-то высоко в зелени листьев поют невидимые птицы, а кругом все тихо, и только далеко, не умолкая, шумит море. Все выше поднимается дорога, по которой мы идем, но вот мы сворачиваем с дороги и лезем напрямик в гору. Постепенно перед нами исчезают темные сосны, а внизу остаются лиственные леса. И вот мы на вершине небольшой горы любуемся неестественно нежными красками моря. Я оглядываюсь по сторонам, и мне даль кажется такой неясной, призрачной. «Но посмотрите кругом, Танюша, как здесь прекрасно! Сколько богатства и красоты таит в себе природа юга. Но только далеко не все умеют ее понимать. Покой неба и моря ведь совсем не мертвый, вслушайтесь в неумолкаемый шум, в вечное движение. А на необозримом небе, взгляните, проплывают волшебные города, сказочные башни, чудовища из облаков, которые бесшумно и легко распадаются и бесследно куда-то исчезают. На смену им тихо и спокойно движутся новые, причудливые формы. Будем с вами наслаждаться тем, что дает настоящее: прекрасными видами, солнечным светом, морем, цветами и нашими прогулками. Все, что вы видите, чувствуете, слышите, это принадлежит нам». Ласково взглянув на меня, он улыбнулся. «Надо торопиться домой», – сказал он потом, медленно вставая с камня и взглянув на часы. У меня невольно мелькнула мысль о его жене. Когда мы спускались с горы, то трава под ногами была скользкой, и я все время скользила, сбегая по тропинке вниз и держась за руку Аю. Домой мы пришли к самому обеду.

9 июня. Сегодня шесть мужчин и я ходили в Никитский сад[258]. Туда и обратно 40 километров. Доктор запретил мне идти так далеко и велел не давать мне утренний завтрак, но я стащила чужой и ушла. День был чудесный. Мы вышли рано утром, когда солнце было еще невысоко и не было жарко. Мы быстро шли берегом моря, а солнце, как живое, выплывало из-за горизонта, и по морю бежали золотые блики, с каждой минутой становясь ярче. Они радостно играли в плещущих волнах, искрясь в голубовато-белой морской пене. Все выше и выше двигалось солнце, всюду пробуждая жизнь. Над морем было безоблачное небо, какое бывает только во время восхода солнца и с чистотой которого ничего не может сравниться, как и с нежностью розовых тонов, в которые солнце окрашивает небо, поднимаясь из моря. Направо все время виднелось море, а налево – горы. Я шла легко, не отставая от своих спутников.

В Никитском саду хорошо. Там столько разнообразных, необыкновенных, невиданных цветов, растений, деревьев, что их названия сразу перепутались в голове. Особенно хорошо было сидеть в тени густых ветвей и слушать плеск большого фонтана. Сколько там чудесных уголков, это трудно описать! Я восторгалась каждым деревом, их разнообразием и оттенками. А сколько там роз всевозможных сортов!

На обратном пути мы обедали в Ялте. Все остались там отдыхать, только я и Аю решили раньше вернуться домой. По дороге мы выкупались в море, соленая вода освежила и уничтожила усталость. Во время дороги несколько раз отдыхали и незаметно дошли до «Жемчужины». Я прогулкой осталась очень довольна, хотя меня женщины и называли «сумасшедшей». Кроме названия «горный инженер» мне еще дали прозвище «Самолет», очевидно потому, что я все время где-нибудь бегаю.

10 июня. После завтрака сегодня утром я ездила на моторной лодке с экскурсией в Гурзуф[259]. На море была мертвая зыбь. Я сидела на носу лодки, и меня качало, как на качелях. Я не могла оторвать глаз от моря. Оно было синее-синее, цвета густой берлинской лазури, и было похоже на шлейф длинной шелковой мантии, по краям которой густым кружевом жемчужится белая легкая пена. Леша, белокурый франт из Москвы, пытался занять меня разговором, но из этого ничего не получилось, я слишком была поглощена морем и отвечала неохотно. Гурзуф мы осмотрели быстро. На обратном пути море с шуршанием стучало о дно нашей лодки, и она качалась на волнах. Я сидела на носу, положив голову на руки, и, незаметно убаюканная шумом моря, заснула. Когда лодка подошла к подножью скалы Парус[260], меня разбудили.

11 июня. Я больше не остаюсь вдвоем с Аю.