Моя бесстрашная героиня - Владимир Абрамович Цесис

во всем организме: в груди, костях, легких, на коже, но сейчас нам стало ясно, рак теперь добрался до мозга. Что можно сделать с метастазами в мозгу, думал я, всё ещё не сознавая, что Марина подошла к концу долгого пути.

И вот, наконец, здесь, в комнате ER, я смог сопоставить и расшифровать необъяснимые до этого момента события прошлого года. Теперь все стало ясно. Опухоль в мозжечке объясняла нетвердую походку Марины, проблемы с балансом и с координацией, а также странную прогрессирующую потерю слуха. Вероятно, к этому относилось и падение в ванной два месяца назад.

Была почти полночь, когда Марину пришли забирать в больничную палату. Марина сидела в инвалидной коляске, которую толкал больничный транспортировщик. Я шел рядом. Мы проходили сеть разветвлённых подземных коридоров, соединявших здания больницы.

В больничной палате

Палата, куда нас доставил транспортировщик, была удобной, чистой и оборудована всеми необходимыми техническими устройствами. Марина встала с инвалидного кресла, в котором ее привезли, и, не ожидая моей помощи, сама медленно взобралась на кровать. Не сказав ни слова, она тут же уснула. Через пару часов, когда она все еще мирно спала, я пошел домой. Когда я вернулся рано утром, она ещё не проснулась.

Когда она открыла глаза, было видно, что ее состояние вряд ли улучшилось со вчерашнего дня, хотя в прошлом ей всегда становилось лучше после внутривенного вливания жидкостей. В дни, предшествующие ее поступлению в больницу, она вошла в ту фазу существования, которую невозможно понять тем счастливчикам, у кого не было серьезных проблем со здоровьем, и кто никогда не был катастрофически болен. В конце июня 1995 года я понял это на своем опыте, когда, будучи до этого совершенно здоровым, проснулся ночью от невероятно сильной боли в груди. У меня было ощущение, что через мое тело проходил высоковольтный электрический ток, который сотрясал мою грудь, левую челюсть и левую руку. Это сопровождалось онемением тех же частей тела. Я понял, что у меня острый приступ стенокардии и, возможно, инфаркт миокарда и криком разбудил Марину. Она отвезла меня в ER ближайшей больницы, где меня немедленно госпитализировали в отделение ICU (реанимации). На следующий день ангиография выявила пять непроходимых закрытых тромбами закупоренных коронарных артерий сердца. Благодаря невероятной американской медицине, уже на следующий день мне сделали операцию на открытом сердце и успешно поставили 5 коронарных шунтов. В этот тяжёлый период времени у меня было ощущение того, что чья-то невидимая рука переместила меня из категории здоровых людей в категорию людей, обездвиженных болезнью. Главной чертой этой трансформации было то, что у меня исчезла свойственное всем здоровым людям жизненная энергия, позволяющая им бороться за жизнь. Желание бороться за жизнь в такой ситуации подвергается глубокой анестезии, парализуя стремление к самовыживанию. На себе я понял, что серьезное заболевание так сильно и глубоко влияет на недавно здоровый организм, что все, что остается больному человеку, это предаться судьбе.

Я хорошо помню, как я, всего два дня назад здоровый человек, под воздействием боли, вызванной стенокардией вместо того, чтобы сопротивляться болезни, желал только одного: чтобы меня никто не тревожил и чтобы я мог, фигурально выражаясь, продолжать плыть по воле волн. Это состояние здоровья, которое длилось 6 дней, научило меня тому, что, как это ни странно, если у человека есть еще силы сопротивляться, жаловаться, вопить, требовать, то он еще не болен серьезно. У по-настоящему серьезно больного человека ни слов, ни энергии, чтобы выразить свои страдания. Словно выпавший из потока жизни, он лежит, непричастный к тому, что происходит вокруг него и не борется за свою жизнь.

И вот теперь в том же состоянии «прощай оружие» была моя героиня, моя воительница, моя дорогая жена. Казалось, Марина была готова к визиту Харона из древнегреческой мифологии, переправлявшего людей с берега жизни в подземный мир. Она все еще была с нами, с живыми, но, в то же время она принадлежала к миру, отличному от мира здоровых людей.

На второй день пребывания в больнице, когда Марина проснулась утром, она чувствовала себя немного лучше. Она была сильнее, и тошнота и изжога не терзали ее, как это было накануне. Совсем неожиданно она смогла съесть завтрак, который сама себе заказала в пищеблоке больницы рано утром. Я стал забывать о кошмаре предыдущих дней и тоненький лучик призрачной надежды проник в мое сердце. Совсем неожиданно ко мне вернулся ничем не оправданный оптимизм, что всё обойдётся. Увы, очень скоро лечащий врач с группой ординаторов и студентов, которые пришли на утренний обход, вернули меня в реальность. Марина, хоть и выглядела усталой и изможденной, проснувшись, была более оживлённой, чем в предыдущий день, и безупречно отвечала на задаваемые ей вопросы. Своих же вопросов у нее сегодня не было. Прогноз, который мне пришлось услышать во время этого визита, был однозначно неблагоприятный.

Я не мог смириться с мыслью, что скоро потеряю Марину. Все еще не потеряв окончательно надежды, я спросил у врача, что еще можно сделать для здоровья моей жены. Он только многозначительно пожал плечами и сказал, что все, что можно было сделать, уже сделано.

Думая больше сердцем, чем разумом, я, как собака с поджатым хвостом, последовал за группой врачей в коридор, желая задать еще какой-то вопрос, и когда я почти догнал их, до меня вдруг дошло, что ничего, ничего, ничего уже не поможет моему другу и жене. Я понял, что я, как утопающий, хватаюсь за соломинку, ожидая от медицины чуда, каким она не обладает. Когда я вернулся в палату, Марина уже позавтракала. Теперь, осознав, что я скоро потеряю самое дорогое, что у меня есть в земной жизни, я пытался найти самые главные слова, которые мог бы сказать ей, пока не было слишком поздно. Но не в силах придумать ничего, я только повторял раз за разом, что я люблю ее больше всего на свете.

Под влиянием смертельной болезни Марина продолжала терять жизненные силы, и постороннему могло казаться, что она сосредоточена на медленном мысленным созерцании постепенно исчезающих видений жизни. Перед лицом надвигающейся дисфункции жизненно важных органов и систем у неё истощились внутренним импульсы, заставляющие людей беспокоиться о продолжении жизни.

Визит онколога-радиолога

Каждый последующий день приносил худшие новости. Новых симптомов не было, зато старые усилились. На четвертый день пребывания в больнице Марину проконсультировал онколог-радиолог. Доктор была красивой женщиной средних лет, принадлежавшей к той редкой категории врачей, главной функцией которых состоит в помощи