По обе стороны океана - Даниил Григорьевич Гуревич

по матери, поэтому, чтобы Машу приняли туда, мне пришлось опять соврать. Я сказал, что у Вали бабушка по материнской линии была еврейкой. С евреями в Хобокене и в Джерси-Сити было туговато, поэтому они посмотрели на это натянутое еврейство сквозь пальцы. Но Маша на первом же уроке заявила учительнице, что ее мама – гойка. Учительница улыбнулась и сказала, что это не беда. Об этом они потом не жалели. Маша настолько хорошо училась, что ее прямо из второго класса перевели в четвертый. Помню, как на школьном концерте Маша на иврите пела гимн Израиля. Пела она так проникновенно, что у многих в зале стояли слезы в глазах. Она вообще тогда относилась к еврейству очень серьезно. Каждую пятницу мы покупали на обед халу. А мне приходилось вместо Вали зажигать свечи. Сразу после иешивы ее еврейство закончилось. А потом закончились и отношения с Б-м. Маша с возрастом, становясь натурой все более и более экстремальной, выросла в убежденную атеистку.

В отличие от Леши Орлова, я проработал в такси всего несколько месяцев, после чего судьба, не давая мне соскучиться, сделала свой очередной виток. Как-то я зашел к братьям Паттел за ключом от такси. Там с ними беседовал мужчина, которого я уже встречал у них раньше. Звали его Джерри. Он с интересом осмотрел меня и начал расспрашивать: как давно я в Америке, чем занимаюсь, имею ли семью? Выслушав меня, мужчина предложил мне работу в страховой компании, где работает сам. Компания называлась «Combined Insurance». Они продавали страховки, покрывающие здоровье людей, если с ними произошел несчастный случай. Страховка стоила всего двадцать долларов за полгода и полностью покрывала визит к врачу, который может стоить сотни долларов. Продают они свои страховки в основном маленьким бизнесам. Продав страховку, ты получаешь сорок процентов от ее стоимости, то есть восемь долларов. Казалось бы, немного, но в среднем мы продавали минимум по двадцать страховок в день. Выходило сто шестьдесят долларов. Довольно неплохо. Учитывая, что ты ни перед кем не отчитываешься. Их группа встречалась со своим менеджером каждую пятницу за завтраком в ресторане. Отдавали выручку за неделю и получали участок работы на следующую. Хочешь работаешь, хочешь нет. Выходишь тоже когда хочешь. Естественно, у тебя должна быть машина. Если согласишься, полетишь на неделю в Ричмонд, штат Северная Каролина, где находится главный офис компании. Там будешь неделю учиться, как продавать. Все за счет компании. Размышлял я недолго. Это был явный шаг вперед в моей жизни. Я уже не говорю о своей работе таксистом. Было еще одно значительное преимущество в новой работе. Я приехал в Америку с гораздо лучшим английским, чем он стал у меня после трех лет проживания в стране. У Алекса все говорили в основном на греческом. Затем пошли русские туристы с Кобой. Потом – такси, где особо не разговоришься. Сейчас же я буду продавать страховки американцам. И говорить я с ними буду на английском.

В марте восемьдесят второго я вылетел в Ричмонд. Опишу свое пребывание там в двух словах. Нас поместили в гостинице, в конференц-зале которой проходило наше обучение. Сам город мы так и не видели. Нам выдали страховые полисы, которые представляли собой длинный лист бумаги с текстом страховки. Мы не только должны были заучить наизусть, как представлять себя и описывать нашу очень простую страховку, но и обыгрывать все это по возможности артистично. Артистичность у меня получалась, а все остальное было довольно скучным. В начале апреля я вернулся и стал продавать страховку. Первую неделю я делал это вместе с Джерри. Произнеся вступительную фразу, которой нас научили в Ричмонде, он начинал говорить от себя и делал это довольно убедительно. Продавал он, как и говорил мне раньше, где-то около двадцати страховок в день. Потом уже, когда я начал работать самостоятельно, я понял, что он водил меня в места, где уже бывал полгода назад, и всем им тогда продал страховку. Иначе говоря, он меня попросту надул. Хотя сам считал, что, внушая мне уверенность в простоте нашей работы, он этим только помогает. Мне досталась Бергенлайн-авеню в маленьком городке Юнион-Сити, примыкающем к Джерси-Сити. Когда я с трудом нашел место, чтобы припарковать машину, я долго не мог из нее выйти. Мне казалось, что я никогда в своей жизни так не нервничал. Наконец я заставил себя выйти и зашел в парикмахерскую, напротив которой припарковался. Мне повезло, и работал только один из троих парикмахеров. Двое других, увидев меня, оживились и показали каждый на свое кресло. Но когда я раскрыл свой длинный чехол, в котором были закреплены страховки, и начал свою десятки раз отрепетированную вчера речь, меня моментально прервали. Мило мне улыбнувшись, они сказали, что их это не интересует. Я поблагодарил и вышел. Я заходил в каждую дверь на этой длинной улице. И за каждой дверью меня ожидал одинаковый прием. За целый день мне удалось продать одну страховку. То есть я заработал восемь долларов.

Когда я, совершенно убитый, позвонил вечером Джерри, тот меня успокоил. Такое случается почти с каждым новичком. Прошло несколько недель, и продажи стали увеличиваться. Я почувствовал, что людям нравится мой тяжелый русский акцент, и тогда, закончив презентацию, я продолжал говорить от себя, на ходу придумывая тему. Американцы – народ вежливый, и дверь перед носом не захлопывали. И я этим пользовался. Они стали чувствовать мою уверенность, и на многих это действовало. Продажи неизменно шли вверх. Я не только стал отлично зарабатывать, но и получал разнообразные призы: себе – синий блейзер с бронзовыми пуговицами, Вале – меховой жакет, Машке – детский велосипед. Но, если признаться, ко мне все чаще и чаще стала приходить мысль, что все это и гроша ломаного не стоит. Я совершенно незаносчив, но агент по продажам страховок – это не то, как я представлял свое будущее. Тем более что потом все пошло вниз. Во-первых, когда приходили праздники, страховки задолго до их наступления никто не покупал, и я приносил домой буквально гроши. Потом наступила моя очередь, и мне стали давать черные районы, где продать страховку было практически невозможно, а ходить по многоэтажным домам с пропахшими мочой лестницами – удовольствие было маленькое. Настроение у меня и, соответственно, у Вали было не из лучших. К этому еще добавилась эпидемия СПИДа, навалившаяся на Нью-Йорк в восемьдесят втором году.

В «ANY Phototype Inc», где работала Валя, было несколько ребят геев[13]. Среди них были и русские.