Фальшивая наследница. Величайшая мошенница Позолоченного века - Энни Рид

* * *

Кошмар почти закончился. На следующее утро Кэсси лежала на кушетке в кабинете маршала Хенкеля, пытаясь расслабиться. Ей предъявили обвинение, причем в ужасной обстановке. Десятки репортеров поджидали ее на каждом углу, толкаясь, чтобы сфотографировать ее, ослепленную вспышками. Но вот испытание пройдено. Нужно внести 15 000 долларов залога, и она свободна. Она умудрялась получить гораздо больше денег при гораздо меньшем давлении. Правда, денег на залог у нее не было. Как несправедливо, что Беквиту и Спиру пришлось внести всего по 10 000 долларов! Однако сумма не так уж велика, кто-нибудь обязательно заплатит за нее.

Диван был ужасный: кожаный и жесткий, как доска. Но нужно было дождаться Карпентера, занятого звонками и телеграммами. Кэсси не сомневалась, что с минуты на минуту он появится в дверях с хорошей новостью. За эти годы она обзавелась более чем достаточным количеством богатых друзей. Не говоря уже о людях, которые сделают все, чтобы она не предала гласности их имена. Нет, она никогда не окажется в тюремной камере… Она рассеянно оглядела кабинет маршала: нагромождение столов, стульев и картотечных шкафов. Поскорее бы выйти отсюда и снова вернуться в цивилизованный мир. Ее взгляд остановился на железном сейфе.

– Не стоит оставлять сейф незапертым, когда рядом такая женщина, как я, не так ли, господин маршал? – усмехнулась Кэсси [17].

Ири Рейнольдс вышел из вокзала и направился вниз по Эвклид-авеню. Он сам не знал, куда идет. Он даже не осознавал, что идет. Ноги двигались сами по себе, мимо зданий, он просто следовал за ними.

Миссис Чедвик – мошенница. Миссис Чедвик, которая столько раз за эти годы называла его своим настоящим другом. Миссис Чедвик, которая умоляла его сохранить ее тайну. Она великолепно разыграла партию. Он доверял ей, как самому себе.

С неба посыпался снег, ледяными колючками впиваясь в кожу. Поднялся холодный ветер. Ири остановилась и огляделся, всматриваясь в здания и улицы. Где он? Он как будто знал это место, ходил здесь тысячи раз, но любая карта, которую он пытался нарисовать в уме, тут же рассыпалась. И он просто продолжил идти вперед. По крайней мере, он спас свой банк. Если бы миссис Чедвик настояла на своем, он закончил бы так же, как тот бедняга из Оберлина. А так он только свои сбережения потерял, только свою репутацию подорвал. Миссис Чедвик задолжала Wade Park банку всего 17 000 долларов, такую сумму можно полностью закрыть.

Вскоре он весь промок: снег, набившись за воротник, стекал вниз по шее. Ири снова остановился и огляделся. Ему нужно на восток. Он мог вспомнить только это. Но в какой стороне восток? Кливленд выглядел как-то странно. Все было не так, как он помнил.

Мимо шла женщина, и он остановил ее. Как ему попасть в Восточный Кливленд? Опасно спрашивать женщин. Разве можно им верить?

К счастью, эта оказалась порядочной. Она объяснила ему, как доехать. Сев в трамвай, Ири стал наблюдать, как кружится снег, падая с небес. А в голове у него крутилась одна и та же мысль: «Одурачен, одурачен женщиной!» [18].

Кэсси ждала освобождения под залог, снедаемая тайной тревогой. День начался так радужно и многообещающе. Всего 15 000 долларов отделяли ее от свободы. Она вспоминала щедрые подарки, которыми заваливала друзей: поездки в Нью-Йорк и Европу с оплатой всех расходов, автомобили, пианино, мебель, драгоценности. Несомненно, кто-нибудь из них ухватится за возможность отблагодарить ее.

Но даже если никто из них этого не сделает, найдется уйма людей, желающих уберечь ее от тюрьмы. Людей, которые сделают все, что в их силах, если она ясно даст понять, что ее свобода – это гарантия того, что их имена не буду упомянуты в прессе.

Но день шел своим чередом, а Карпентер все не возвращался. Эмиль и Фреда сидели рядом, мрачнея с каждым часом. Утро перевалило за полдень, день стал клониться к вечеру. Кэсси все глубже погружалась в жесткий кожаный диван.

И вдруг – предательство, к тому же выставленное на всеобщее обозрение. В этот же день газеты опубликовали заявление ее сестры Элис Йорк. Сначала Элис рассказала, что они сестры и выросли в Онтарио, в многодетной семье Бигли. Это было достаточно плохо само по себе, учитывая, что она выдавала себя за Карнеги.

Но Элис вдобавок еще и разболтала, что Кэсси и есть мадам Девер. Ее спросили, она и ответила. «У нас были некоторые неприятности. Миссис Гувер попала в затруднительное положение, и я бы предпочла не обсуждать эту часть истории. Вы понимаете, что я имею в виду. Я не отрицаю ни одного из сообщений, появившихся в прессе, и не пытаюсь что-либо скрыть. Да, у нас были проблемы» [19].

Кэсси вскипела от злости: Элис могла провалить всю так тщательно проделанную ею работу. Совсем как тогда, много лет назад, когда Эллис обратилась к доктору Спрингстину по поводу заложенной мебели. Что теперь подумают ее друзья и кредиторы?

Наступил вечер, а вместе с ним вернулись и слезы. Фреда и Эмиль сидели рядом, успокаивали, поглаживали, но помочь ничем не могли. Кэсси утратила надежду – слова Элис ее загасили.

Вскоре явился репортер за комментарием.

«Я не читала всего этого, – сказала ему Кэсси, – и предоставлю общественности, утонченной и образованной, самой решать, как это называется, когда одна сестра делает подобное заявление против другой сестры».

И тут же добавила: «Нет, она мне не сестра, не сводная сестра и не свояченица. Мы просто выросли вместе… – Вот, пусть теперь ломают над этим голову! – Я не думаю, что какой-либо ответственный человек обратит внимание на заявление миссис Йорк. Если бы у меня была сестра или брат и они попали бы в беду, независимо от того, каким было их прошлое, я бы постаралась если не спасти их, то хотя бы защитить от еще большего зла. Доброжелательный и справедливый человек никогда бы не заявил такое публично, и я сомневаюсь, что она поступила бы так, если бы ей за это не заплатили. Явно был какой-то стимул… Пусть газеты уцепились за сенсацию, но я хочу, чтобы вы написали, что местонахождение мадам Девер и все остальное, связанное с этим делом, будет раскрыто в самое ближайшее время» [20].

Репортер скрылся в дверном проеме. Больше никто не приходил. Карпентер все еще хлопотал насчет залога.

Было уже около девяти часов вечера, когда в дверях наконец появилась фигура адвоката. Кэсси приподнялась на локтях, ее сердце