Фальшивая наследница. Величайшая мошенница Позолоченного века - Энни Рид

лицо бороздили морщины. Когда же он заговорил, то лишь вполголоса, словно пытался таким образом смягчить удар:

– Ценные бумаги ничего не стоят.

Ири ничего не понял. Ценные бумаги – это ценные бумаги. А Кэсси Чедвик – богатая наследница. К тому же настоящий друг. Что значит «ничего не стоят»?

Сквайр попытался выразиться точнее. Он пришел к выводу, что эти бумаги ничего не стоят. Он два дня пытался получить ответ от миссис Чедвик об их ценности. Но та, как всегда, только пускала туман: обещания, клятвы, мольбы и крокодиловы слезы. Ее преследуют злобные кредиторы, потом что она, увы-увы, небрежно относилась к своим финансам.

Тем не менее она категорически отказалась давать какие-либо окончательные ответы об истинной стоимости ее гарантийных бумаг. Она не говорит, что бумаги поддельные, но никто из людей сведущих не может представить доказательств того, что публичные опровержения Карнеги были лишь уловкой. Поэтому напрашивается единственный разумный вывод: подпись мистера Карнеги подделана, и ценные бумаги миссис Чедвик не имеют никакой ценности.

Ири охватило странное оцепенение. Он как будто завис в воздухе, завернутый в паутину, и даже комната вокруг едва проглядывала сквозь тенета. Он знал Кэсси Чедвик семь лет. Семь лет он считал ее добросердечной, благодарной, отзывчивой и заботливой. Его дети любили ее. Он доверился ей.

Он плохо помнил, как добрался до железнодорожного вокзала и купил билет. Все происходило, точно на экране театра теней: действовал кто-то другой, в то время как сам он плыл по течению, и его мир рассыпался в песок.

А как же Лерой? Добродушный Лерой, друг детства. Был ли он тоже мошенником или еще одним дураком? Все вокруг казалось Ири иллюзорным. Входя в вагон, он удивился, что огромный железный конь не рассеялся, словно туман. А когда вдруг понял, что поезд движется, задался вопросом, а как долго он уже едет. Неожиданно из тумана выплыла мысль и завертелась у него в его голове непрерывными кругами. Выходит, он одурачен? Одурачен! Одурачен женщиной [12]!

«Вы также можете назвать абсолютно ложными все заявления, где бы и кем бы они ни были сделаны, о том, что я скрывалась или стремилась скрыться от представителей закона Соединенных Штатов, которым было поручено расследовать это дело».

Ручка репортера летала по блокноту, записывая слова Кэсси быстрыми каракулями. Когда он вошел и представился, она, должно быть, сначала хотела отказаться от интервью, чисто инстинктивно. Жизнь научила ее ненавидеть прессу – рой репортеров, жалящих вопросами, жаждущих зрелища. Газетчики, в понимании Кэсси, были отвратительными существами, ведь в основном по их вине она угодила в такую передрягу.

Но теперь следовало сменить тактику, хотя бы на время. Что бы ни случилось, она должна внести залог, как только обвинения будут предъявлены. И лучший способ сделать это – сохранять спокойствие. Люди должны верить, что она все равно выплатит долги, несмотря на арест.

Откинувшись на спинку дивана, подпершись двумя подушками, Кэсси продолжила диктовать репортеру свое заявление:

«Напротив, прежде чем покинуть Holland House прошлой ночью, я пригласила их в свои апартаменты и сообщила, куда направляюсь. – Она выпрямилась, привстав с дивана, чтобы придать голосу больше твердости. – Каждый доллар из этих денег будет выплачен вкладчикам. Напишите, что я именно так и сказала. Я попросила Эмиля, и он дал честное слово мужчины позаботиться о том, чтобы все вкладчики получили назад свои деньги».

Репортер спросил, есть ли у нее личное послание друзьям в Кливленде. Она задумалась: пожалуй, есть. Нужно показать общественности, что люди из кожи вон лезут, чтобы помочь ей. Что круг ее приятелей нисколько не сузился.

«Мне было очень приятно получить так много писем и телеграмм от друзей, которые сумели связаться со мной здесь. Все они полны слов сочувствия и доброты, некоторые содержат всевозможные предложения о помощи. Есть также послания из неожиданных источников. Я благодарна всем и хотел бы воспользоваться случаем, чтобы поблагодарить всех отправителей через газету Plain Dealer, поскольку в настоящее время не могу поблагодарить каждого по отдельности… Вы также можете сказать за меня, что все, о чем я прошу, – это чтобы мои кредиторы полностью доверились мне, и тогда я выиграю это дело» [14].

В восемь часов вечера Кэсси приняла еще несколько посетителей. Сначала пришел Эндрю Сквайр – докучать новыми вопросами. Затем явился мистер Кеннеди, один из друзей Лероя, – нанес визит вежливости. Прислали счет за гостиницу, и Кэсси полностью оплатила его. Пришел Филип Карпентер, и они проговорили с полчаса. Принесли визитную карточку С. К. Витни: с ней хотел поговорить директор – бывший директор – Гражданского национального банка. Она вернула карточку: нет, в настоящее время она не желает видеть мистера Уитни [15].

У выхода из отеля Breslin Карпентера окружили репортеры. Он сообщил, что миссис Чедвик уже оправилась от стресса, вызванного арестом. Она выражает благодарность маршалу Хенкелю за то, что выполнял свои обязанности предельно тактично. Она также хочет, чтобы агенты секретной службы знали: она не держит на них зла за то, что следили за ней всю прошлую неделю.

– На самом деле арест не стал неожиданностью ни для миссис Чедвик, ни для меня, поскольку дело получило широкий общественный резонанс, – сказал Карпентер. – Будучи невиновной, моя клиентка не боится предъявленных обвинений. Утром она внесет залог и к концу дня вернется в свой отель.

– Общалась ли миссис Чедвик с мистером Карнеги? – спросил один из репортеров.

– Сегодня не общалась, – ответил Карпентер.

– А в другие дни? – не отставал репортер.

Карпентер только рассмеялся [15].

Сидя в своей гостиной, Беквит с опаской наблюдал за возбужденным репортером. Сначала Беквит отказался принять его – больше не хотел общаться с прессой. Но этот человек заявил, что у него есть важные новости. Беквит рассудил, что если случилось что-то серьезное, лучше узнать об этом сейчас, когда Эллен сидит рядом с ним, в их уютном доме.

– Мистер Беквит, – начал репортер, – я думаю, что могу сообщить вам хорошие новости.

Хорошие новости. Этих слов он не слышал уже целую вечность.

– Боже мой, какие?

– Миссис Кэсси Л. Чедвик была арестована сегодня вечером, в 18:25, в Нью-Йорке.

Беквита накрыло волной эмоций: ему было и радостно, и горько одновременно. Эта женщина заслуживала ареста. Она обманом лишила его всех сбережений и разорила половину города. И все же он до сих пор надеялся на спасение. Но если миссис Чедвик не смогла спастись сама, то уже не спасет никого из них.

– Боюсь, теперь нам точно конец, – сказал он [16].

Ему уже нечего было терять. Тем же вечером Беквит