На крейсерах «Смоленск» и «Олег» - Борис Карлович Шуберт

на пароход «Ардова» с «Петербурга» 7 человек нижних чинов палубной команды и от меня 9 человек машинной команды; командиром назначил мичмана Иляшевича. В 1 ч 30 мин команда перебралась на «Ардова», после чего последний пошел по назначению в Либаву. На «Ардова» же отправил капитана, двух его помощников, четырех механиков, ресторатора и повара, а остальные 18 человек команды оставил на вверенном мне крейсере.

Подняв гребные суда, около 2 ч дня дал ход вперед. В полдень 8-го числа находился в 30 милях от Джедды. После переговоров по телеграфу с «Петербургом», стал крейсировать малым ходом до утра 9 июля. В 10 ч утра подошел к «Петербургу», только что вышедшему из Джедды. Застопорил машину и отправился на крейсер «Петербург». После переговоров возвратился на крейсер, а в 1 ч дня снова дал малый ход и продолжал держаться вблизи Джедды. В 3 ч дня, подойдя к белому бакану, в 5 милях от Джедды, застопорил машину в ожидании шлюпки с телеграммами. Около 5 ч шлюпка пристала к борту и посланный заявил, что телеграмм нет, после чего дал снова ход вперед и вышел в море.

Около 7 ч вечера подошел крейсер «Петербург», переговорив сигналом, решили, что я, придя на главный путь, пойду к маяку Дедалюс, а «Петербург» – к острову Забергет, и, таким образом, перехватим посланный нами угольщик, чтобы отвести его в бухту Behrenice, где предполагали произвести перегрузку, а в случае, если не встретим угольщика, то идти прямо в Суэц для получения каких-нибудь сведений. Идя малым ходом на другой день, 11 июля, после 8 ч утра, вышел на путь пароходов.

Вскоре встретил пароход, идущий от N. Остановил его и для осмотра отправил лейтенанта Георгиевского. По возвращении последний доложил мне, что этот пароход именуется «City of Madras» компании British India, совершающий рейсы между Европой и Индией. Документы на нем все в исправности, контрабанды нет. Пароход отпустил и снова дал ход вперед. Около 5 ч вечера опять остановил встречный пароход, оказавшийся пароходом «Формоза», компании P. & O., указанный мне в списке, как везущий контрабанду. Для осмотра был послан лейтенант князь Кекуатов, который вскоре привез выписку манифестов контрабандного груза, идущего в Японию. Количество этого груза определить было нельзя, ибо в манифестах не указан ни его размер, ни вес. Пригласил капитана, который не признал указанный груз за контрабанду.

Тогда на пароход «Формоза» послал лейтенанта Георгиевского для опроса всего экипажа, но опрос этот никаких новых существенных данных не дал, но ввиду полученных мною заранее сведений о пароходе «Формоза», а также неопределенности количества контрабандного груза, решил арестовать пароход и отправить для осмотра его в Либаву, о чем и объявил капитану. Решение это было принято им весьма равнодушно. Приказал приготовить команду.

К этому времени, около 8 ч вечера, подошел пароход, оказавшийся немецким пароходом «Гользация», который тоже остановил. Вскоре подошел крейсер «Петербург», командир которого прибыл ко мне на «Смоленск». Из полученной на «Гользации» почты узнали о проходе большого японского броненосного крейсера Малаккским проливом. Если верить датам, то по расчету он должен был быть у Перима 15 июля, а потому совместно с командиром «Петербурга» решили: возможно скорее выйти из Красного моря, чтобы к 15 числу пройти Баб-эль-Мандебский пролив, тем более, что как у меня, так и у «Петербурга» имелось угля не менее как на 30 дней 13-узлового хода, а для крейсерства дней на 40. Придя к такому решению, послали за капитаном парохода «Гользация» для переговоров, и предложили ему следовать за нами к берегам Африки. Капитан выразил полную готовность, но заявил, что в данный момент не имеет достаточный запас пресной воды и карт африканского берега. Тогда решили пароходу «Гользация» идти обратно в Суэц за пресной водой и картами, а затем прийти к острову Занзибар, где и ждать нас.

Около 12 ч ночи «Гользацию» отпустили, и затем стал отправлять команду, назначенную на пароход «Формоза», а также и оставшуюся команду (18 человек) с парохода «Ардова». Около часу ночи команда была перевезена на «Формозу» и последний дал ход вперед. Назначен на пароход «Формоза» командир прапорщик Стецкий, механик прапорщик Гиршберг, два кондуктора и 24 нижних чина.

В 2 ч ночи дал ход вперед и совместно с «Петербургом» пришел к S. Шел 13,5 узлов. В 4 ч утра 14-го, пройдя маяк Абу-Аиль, пошел под всеми группами и развел 18,5 узлов ходу. «Петербург» шел за мной в кильватер. В 10 ч утра прошел Перим, вывел две группы котлов и пошел под одной. Лег на острова Brothers как бы в Джибути, а затем в 30 милях от Перима лег на Гвардафуй.

За время крейсерства по Красному морю обнаружилось, что настоящая комплектация вверенного мне крейсера весьма недостаточна. Для комплектации арестованных мною пароходов должен был отделить шесть офицеров, двух кондукторов и 55 человек нижних чинов, комплектуя суда самым минимальным количеством. При дальнейшем крейсерстве, в случае захвата контрабандных судов, топить которых не буду иметь достаточных данных, буду поставлен в крайне затруднительное положение. Кроме того, обнаружилось, что на наших крейсерах следовало бы иметь несколько военных шлюпок для посылки во время свежей погоды, которые в состоянии были бы выгребать, так как, хотя в данное время имеется на крейсере семь спасательных ботов, но вследствие своей конструкции (крайне высокобортные), они могут держаться, – двигаются же весьма и весьма медленно.

Состояние здоровья было вполне удовлетворительно, но много офицеров и команды жаловались на общую слабость и в особенности усталость в ногах, причем у кочегаров это доходило часто до судорог в икроножных мышцах. Врач объясняет это слишком высокой температурой воздуха, которая с нормальной своей величины 25° R (31, 25 °С. – Прим. ред.) доходит временами до 29° (36, 25 °C. – Прим. ред.), кроме того, температура воды держится постоянно 24–25 (30–31, 25 °C. – Прим. ред.) и, наконец, влажность от 90 до 100 %. Таким образом, в этом вопросе оставление нами Красного моря было крайне удачно. Вообще же дальнейшее пребывание там могло весьма вредно отозваться на здоровье людей, так как между командой, преимущественно кочегаров, появились уже желудочно-кишечные заболевания.

Нравственное состояние экипажа не оставляет желать ничего лучшего; несмотря на то, что при таких тяжелых климатических условиях днем часто приходилось перегружать уголь и в то же время требовалось постоянное напряженное внимание, в особенности ночью, в узких местах Красного моря, где легко было ожидать внезапного нападения (орудия были заряжены и люди спали около них), тем более, что по своим отличительным признакам (единственный 3-трубный пароход в этих водах) мы легко могли быть опознаны неприятелем ночью, а сами могли его узнать только после того, как он