Фарангис - Махназ Фаттахи

Быстро переодевшись, я выбежала из дома вместе с братом, заклиная его в пути рассказать мне, что именно случилось.

– Твой отец попросил Джаббара отвести овец на пастбище и дать им напиться из источника. Через некоторое время люди, находившиеся неподалеку, увидели огонь в том месте, где они услышали взрыв. Горело сено, собранное в Хейдарпуре. Лейла прибежала на место пожара и увидела лежащего на земле Джаббара. Она подняла брата и, заметив его обожженные израненные руки, перевязала их своим платком и сразу же забрала домой.

– Это опять была мина?

– Да, это была мина. Она взорвалась у него в руках…

– Господи, молю тебя, защити моего брата! – застонала я, схватившись за голову.

Всю дорогу, показавшуюся мне целой вечностью, я молилась Богу и давала бесконечные обеты, прося о том, чтобы мой маленький братик остался жив. Невыносимо для меня было видеть моих родных, вынужденных испытывать такие страдания.

Ноги мои подкосились и стали ватными, когда, выйдя из машины перед больницей Талегани, я увидела Рахима и Ибрахима с покрасневшими и заплаканными лицами.

– Братик мой! – закричала я, не в состоянии сдвинуться с места.

Увидев меня, Рахим и Ибрахим заплакали еще сильнее и направились в мою сторону.

– Не плачь, Фаранг… Все обошлось, – пытались они успокоить меня.

Позже, когда я увидела Джаббара в палате, у меня чуть не остановилось сердце. Дыхание перехватило. Наш маленький мальчик лежал без сознания, по всему его телу были видны многочисленные черные осколки, зубы были выбиты. Ему оторвало руку ниже локтя.

– Не волнуйтесь, – подошла ко мне одна из медсестер, видя, как я стою ни жива ни мертва у двери палаты. – Ему обязательно сделают операцию и поставят протез[8].

Пошатываясь, я подошла к кровати Джаббара и, поцеловав его, села рядом.

– Боже, молю тебя, пусть он очнется… Прошу тебя… Помоги нам…

Все трое суток, что Джаббар лежал без сознания, я была рядом с ним в больнице и, не переставая плакать, пела колыбельные. Периодически меня просили выйти из палаты, и я проводила время в коридоре или на улице, прося охранника впустить меня обратно в больницу к брату.

«Как же он теперь будет жить без одной руки и со столькими ранениями… – переживала я. – А что, если он проснется, и ему станет хуже? Мой милый Джаббар, если бы я могла перенести на себя все твои боли…».

Рахим и Ибрахим также были рядом с Джаббаром. Не менее измученные и с красными от слез глазами, они старались поддерживать меня.

– Если вы не отомстите за все Саддаму, он так и будет издеваться над нами…

– Сразу же по возвращении в селение мы займемся полной очисткой земли от мин, – обещали они.

Через три дня, когда Джаббару сделали операцию по ампутации оставшейся части руки до локтя, он пришел в себя и первым делом с беспокойством попытался посмотреть на свои руки. Сердце мое разрывалось при взгляде на то, как он молча и медленно осматривал свои ранения.

Позже Лейла в слезах рассказывала мне:

– Первой, кто увидел Джаббара, была я… Его пальцы, лежавшие на земле, я по одному собрала и показала отцу. Он поручил мне закопать их, и я похоронила их на нашем кладбище…

– Тише… тише, родная… – шепталая в слезах, обнимая свою храбрую сестру. – Это все проклятая война…

В таком юном возрасте Джаббар и Лейла испытали на себе такое, чего не смог бы вынести и взрослый человек.

– Фаранг, когда мы поедем домой? – спросил Джаббар спустя несколько дней после улучшения его состояния.

– Скоро, малыш, очень скоро, – старалась непринужденно и с улыбкой отвечать я. – Скоро, когда тебе станет еще лучше, мы обязательно вернемся домой.

Немного погодя я спросила:

– Джаббар, почему ты тогда поднял мину? Почему не проявил осторожность?

– Фаранг… я честно подумал, что это ручка, и взял ее просто, чтобы посмотреть.

* * *

По возвращении в селение все саперы и добровольцы, включая Рахима и Ибрахима, собрались, чтобы организовать новые работы по очистке окрестностей Авезина от мин. Солдаты из национальной армии также прибыли помогать жителям очищать местность на территории, прилегающей к холмам. Рахим поклялся, что до конца своей жизни будет делать все возможное для того, чтобы обезопасить наши жизни и обезвредить все мины. Утром мужчины отправлялись в сторону гористой местности Авезина, а вечером возвращались с целой горой найденных мин, которые они сдавали в специально отведенное для этого место в военном лагере. Однако сколько бы ни обезвреживались эти мины, полностью очистить наши земли казалось несбыточной мечтой.

– Али-Шир Гелехдари нарвался на мину! Помогите! – услышали мы однажды крики в селении.

Али-Шир был моим двоюродным братом. Едва эти крики услышал Рахим, он побежал туда, где произошел взрыв, и вернулся ошеломленный, с бездыханным телом Али-Шира на спине. Увидев всеми любимого Али-Шира без ног и окровавленного, женщины громко заплакали.

– Али-Шир потерял много крови, – рассказывал в слезах Рахим. – Я взвалил его на спину и побежал что было силы, как вдруг он сказал: «Дай мне воды. Я хочу пить». Несмотря на мое нежелание терять время и объяснения, что вода ему сейчас вредна, он умолял меня все равно напоить его. «Я умираю», – говорил он. Положив его осторожно на землю, я дал ему немного попить. Сделав несколько глотков, Али-Шир глубоко вздохнул и покинул этот мир…

* * *

Однажды днем, когда на небе вновь появились пролетавшие мимо иракские самолеты, четверо местных детей: Акбар Фаттахи, Джахангир, Салман и Саййад Фаридуни, – а также один из жителей Дейра, которого звали Моджтаба, играли неподалеку от селения. Вдруг раздался оглушительный грохот такой силы, что никто не мог понять, что могло при взрыве издать такой звук. В панике выбежав из домов, мы бросились к тому месту, где играли дети, и увидели их тела, разбросанные по земле.

– Фарангис, – обратился ко мне Хусейн Фаттахи, отец Акбара, не в состоянии шагнуть дальше, – молю тебя, да уйдут все твои страдания… Посмотри, как мой Акбар.

Подбежав еще ближе к месту трагедии, я закричала и расплакалась. Все дети погибли от взрыва и лежали без движения на земле, покрытой кровью и кусками плоти. Видя мое состояние, Хусейн все понял и громко зарыдал.

Рахим, Ибрахим и дядя Хешмат прибежали чуть позже. Никто из стоящих вокруг людей не осмеливался приблизиться к месту взрыва.

– Рахим, – закричали женщины, увидев, что он шагнул вперед, – там слишком много мин! Будь осторожен!

– Моя жизнь не дороже жизни этих детей!

Молча и затаив дыхание, мы стояли чуть поодаль и наблюдали за тем,