Фарангис - Махназ Фаттахи

– Дети возвращаются из школы, – сказала одна из женщин, указав в другую сторону.

Я посмотрела в том направлении, так как знала, что Лейла в числе других сельских детей тоже возвращалась в это время домой. Я приподнялась с места, чтобы она меня разглядела издалека и, как обычно, бегом пустилась бы в мою сторону. Однако в этот раз Лейла неторопливо продолжила идти, держа свою сумку для книг, которую я ей сшила из мешка, и не побежала ко мне.

– Мама, почему Лейла плачет? – обеспокоенно спросила я, увидев при приближении сестры ее красное, заплаканное лицо.

Я поспешила к сестре и, приблизившись, онемела при взгляде на нее.

– Родная, что случилось? – спросила я, забирая из ее холодных рук сумку с книгами. – Почему ты плачешь?

Женщины позади меня также переполошились и окружили Лейлу с расспросами. От такого натиска и давления бедная девочка бессильно села на землю и, заплакав еще сильнее, сняла свои резиновые тапочки и показала окровавленные черные стопы.

– Кто это с тобой сделал?! – вне себя в панике спрашивала я, перекрикивая охающих женщин.

Но в ответ Лейла лишь плакала и ничего не говорила, а я сразу же поняла, что она чего-то боится.

– Сейчас же скажи мне, кто это сделал?!

– Наш учитель… – еле выдавила из себя Лейла. – Он наказал меня за то, что я не сделала домашнее задание.

Не в силах совладать с собой, я в ярости отправилась домой за палкой, полная решимости пойти в школу и наказать виновного.

– Фарангис, не смей! Куда ты идешь?! – закричала мать мне вслед.

– Даже не пытайтесь меня остановить! Я ударю этой палкой любого, кто посмеет меня остановить! – кричала я.

Несколько женщин, побежав за мной, схватили меня меня и закричали сыновьям:

– Мальчики, бегите к дому учителя и предупредите его!

Освободившись из их рук, я ринулась вперед, но, добежав до школы, встретила новое сопротивление в лице людей, которые не теряли надежды меня остановить. Среди них были и мои родители.

– Фарангис, ради Бога, оставь это, – обратился ко мне отец, отобрав палку.

Голос отца заставил меня опомниться, но от нестерпимой обиды я села на землю перед ним и в слезах спросила:

– Папа, почему ты не даешь мне постоять за нее и наказать этого мерзавца? Неужели ты не видишь ноги Лейлы?

Все вокруг молчали.

– А вы что делаете?! – кричала я на женщин. – Однажды хотите увидеть ноги и своих детей в крови и синяках?!

– Фарангис, ты в силах пойти и убить его… – сказала одна из женщин. – Но этот позор ляжет на всех нас. Человек, который приехал к нам преподавать, чужестранец и находится не на своей земле.

– Клянусь Богом, если он еще раз поднимет руку на наших детей, я не стану этого больше терпеть!

– Успокойся, Фарангис, – уговаривала меня другая. – Ему уже обо всем сообщили, и он больше не осмелится поступить так.

Резко оглянувшись в сторону школы, я увидела того самого учителя, который, предупрежденный одним из сельских мальчиков, с ужасом в глазах бежал в сторону трассы.

– Эй ты! Безбожник! – закричала я в ярости. – Неужели ты не видишь, что с нами сделал Саддам! Вся наша жизнь – словно ад! Каждый день наши дети теряют ноги, наступая на мины врагов! Ты не имеешь права так с нами поступать! Не имеешь!

После этих слов отец обнял меня и поцеловал в голову. Не теряя больше времени, я поспешила вернуться к испуганной сестре. Я искупала ее, обработала раны вазелином и сделала перевязку.

– Лейла, – шептала я ей, крепко обняв, – прошу тебя… Если такое еще раз повторится, не бойся и сразу же скажи мне.

– Хорошо, – кивнула она в ответ и уснула.

До сих пор я с дрожью в сердце вспоминаю тот день…

* * *

В числе саперов, которые под командованием Сафара Хошравана очищали близлежащие жилые территории от мин, были мои братья Рахим и Ибрахим. Ежедневно под молитвы жителей тех районов они начинали свою работу с Авезина и двигались дальше.

Мины стали для всех нас настоящей бедой, которая измучила и искалечила жизни людей хуже самолетов, когда-то сбрасывавших на нас бомбы. Несмотря на многократные предупреждения и предостережения, дети не сразу распознавали мины под ногами и, видя, как им казалось, интересные предметы, поднимали их с земли и подрывались. Не успели мы услышать радостные вести об окончании боев, как для нас началась новая война – война людей и мин. С каждой новой жертвой паника в нас росла, и мы все больше боялись за своих детей и близких. Услышав взрыв, мы в ужасе понимали, что потеряли очередного человека.

Особым ударом для всех была смерть подорвавшегося на мине Сафара Хошравана, который всегда бесстрашно опережал других саперов и занимался разминированием окрестностей. Никогда не забуду тот день, когда, услышав взрыв, мы побежали в сторону горы и обнаружили Сафара мертвым. Человек, который обезвредил огромное количество мин, сам подорвался во время попытки обезвредить одну из них. В тот день навзрыд и не скрывая скорби плакали все: жители селений, солдаты…

– Как погиб Сафар Хошраван? – спросила я на следующий день у Рахима, который в день смерти Сафара вместе с другими солдатами был рядом с телом и занимался похоронами.

– В тот день была договоренность поработать на землях за холмом Абруйи, где, согласно словам Сафара, все было усыпано противотанковыми минами, которые можно обезвредить только с помощью бульдозера. У нас имеется два окопа, один из которых расположен в Караджи, а другой – на Абруйи, где было около 80 солдат. Эти окопы мы укрепляли мешками с песком, дровами и хворостом. Узнав о том, что водитель бульдозера отказался двигаться дальше, увидев, как на мине подорвался один из солдат, Сафар решил сам отправиться на место. По указанию начальства он собирал мины, чтобы потом взорвать их в безопасном месте. Когда саперы решили отдохнуть и поесть немного черешни с дерева, Сафар отказался и сказал: «Это опасно. Нужно сначала очистить всю территорию. По этим землям ходят ваши дети…». Не успел он договорить, как мина, которую он держал в руках, взорвалась. От взрыва пострадали и другие стоявшие рядом солдаты, а самому Сафару оторвало руку. Это огромная потеря для всех нас, Фаранг… Плакали все… Мы похоронили его на кладбище Вижнан, когда нашли у него в кармане записку с завещанием, где он завещал похоронить его в Гилянгарбе рядом с его другом Али Акрамом Парма.

* * *

Когда умер один из членов семьи Фаридуни, после кладбища, на