Фарангис - Махназ Фаттахи

все мы были согласны с этим, так как для нас было лишь важно иметь свое жилище на родной земле.

Жители помогали строителям в возведении домов. Кто-то готовил обед и ужин, кто-то помогал непосредственно в строительстве. Работа шла довольно быстро, и один за другим появлялись новые довольно неплохие деревянные дома, изнутри отделанные глиной.

Никогда не забуду охватившее меня чувство, когда к нам подошли с бумагой и ручкой и сказали:

– Здесь будет дом Алимардана Хаддади.

Наш дом строили из камней и досок, и мы с мужем не могли остаться в стороне. По очереди заботясь о Рахмане, мы трудились вместе со строителями, чтобы помочь завершить работу как можно скорее. Строительство нашего дома заняло два месяца, и в этот период Рахман был особенно неспокойным, поэтому, несмотря на мое желание работать вместе с мужем и строителями, мне приходилось подолгу сидеть с сыном и уделять ему много внимания.

Через несколько месяцев были построены новые дома, и Гурсефид снова ожил, на его улицах вновь появились люди, которым словно подарили вторую жизнь. Все были готовы вернуться к своей привычной повседневной работе. Алимардан тоже нашел себе работу в поле, поэтому я имела возможность сидеть с Рахманом и периодически наведываться к родителям в Авезин.

Однако прошло не так много времени, как иракцы снова приступили к бомбежке Гурсефида. Казалось, что для иракского военного командования наш город являлся первоочередной целью. Помимо бомб, нас также атаковали бесконечными пулеметными обстрелами.

Однажды, услышав об очередной бомбежке Авезина, я бросилась туда и застала в доме дрожащих родителей с какими-то подушками в руках.

– Мама, папа, все хорошо! Все прошло! – поспешила успокоить их я.

В дом неожиданно зашла перепуганная Лейла.

– Где ты была? – резко спросила я.

– Я была на источнике, – дрожащим голосом ответила она. – Я испугалась и спряталась там.

– Что это за подушка, папа? – повернулась я к отцу.

– Одна из бомб упала к нам во двор, увидев ее, я бросился домой и крикнул вашей матери спрятаться. Мы взяли подушки, чтобы закрыть лицо и глаза от взрыва этой бомбы.

– Боже! Прошу тебя, отомсти Саддаму! – взмолилась я, не в силах видеть своих родителей в таком состоянии. – Отец, убери подушку, пожалуйста… Все осталось позади. Бомба не сработала… Прошу тебя…

Но отец, казалось, меня не слышал. Он был в таком шоковом состоянии, что не мог поверить, что опасность миновала. Чтобы как-то убедить его, что эта бомба уже не взорвется, так как на самом деле это даже не бомба, а кассета для бомб, которые сбрасывают с самолетов, я отправилась во двор, взяла ее в руки и выбросила далеко за пределы дома. Я уже знала, что принцип воздушной бомбардировки таков: с самолетов сбрасывают специальные резервуары, в которых находится по несколько бомб, в процессе падения с неба они выпадают из носителя и взрываются, достигая земли. Однако сам резервуар не возгорается и не взрывается.

* * *

Я подметала двор, когда к нам зашла соседская женщина с мертвенно-бледным лицом.

– Что случилось? – беспокойно спросила я.

– Нет… ничего страшного… Просто… Сообщили, что твой брат… его рука… он ранен, – невнятно произнесла она.

В панике подумав о своем двенадцатилетнем брате, я в ужасе от этих слов ударила себя по голове, земля стала уходить из-под ног. Собравшись с мыслями, я со всех ног ринулась к отцовском дому, думая о том, кто это мог быть: Джаббар или Саттар. Прибежав домой, я бросилась к плачущей матери, вокруг которой столпились успокаивающие ее женщины, и спросила:

– Мама, что случилось?

– Не переживай, – вошел в комнату отец. – Твой брат немного повредил руку, но с ним все хорошо.

– Кто ранен?

– Саттар…

– Где он? Как это случилось? – спрашивала я без остановки, в бессилии повалившись наземь.

– Он пас овец и увидел на земле какой-то предмет, похожий на ручку, который привлек его внимание. Не понимая, что это мина, он поднял ее. Произошел взрыв. Рядом с ним был ваш двоюродный брат. Сейчас с ними все хорошо. Не переживай.

– Фаранг, у него больше нет одного пальца… – подавленно сказала Лейла. – Все его тело в дырках…

– Вы же сказали, что ничего не случилось?! – крикнула я. – Я сейчас же еду в больницу!

– Твои братья уже там. Они сообщили нам, что все хорошо.

Мне пришлось дожидаться, когда Саттара привезут домой из больницы. Увидев моего маленького братика, я не могла поверить глазам. У него и вправду не было одного пальца на руке, а другие были перевязаны, на теле были многочисленные ранения от осколков. Еле сдерживая слезы, я провела рукой по его лицу и заметила глубокое ранение под глазом, свидетельствующее о том, что врачи извлекли оттуда большой осколок.

– Саттар… слава Богу, что твой глаз цел. Ты ведь меня видишь?

– Вижу, – улыбнулся он в ответ.

– Мой маленький пастушок, – нежно сказала я, поцеловав его маленькие ручки. – Разве вам не говорили ни в коем случае не поднимать незнакомые предметы с земли? Зачем ты поднял?

– Клянусь, Фаранг, если бы ты сама увидела ее, ты бы тоже подумала, что это настоящая ручка. Даже наш двоюродный брат подумал так и сказал, что она очень красивая. Он крикнул мне не брать ее, но взрыв произошел тогда, когда я хотел ее выбросить, – от воспоминаний Саттар начал плакать. – После взрыва я увидел кишки, вывалившиеся из разорванного живота брата, он в ужасе бежал, не слыша моих просьб остановиться. Я видел его живот, Фаранг…. Я видел, как он был разорван…

– Все позади… – обняла я брата.

– Увидев меня, Лейла бросилась мне на помощь, но я крикнул ей, чтобы она позвала кого-нибудь на помощь для брата, потому что он очень сильно ранен.

Рахим, который привез детей из больницы, во время нашего разговора находился в той же комнате.

– Всевышний сжалился над обоими мальчиками… – сказал он. – Их отвезли в больницу рабочие из строительной организации… Фарангис, если бы я был в селении, я бы этого не допустил. Но меня не было… Нет ни меня, ни Ибрахима…

– Рахим, я тоже живу не близко, но постараюсь навещать чаще… Что мы будем делать с осколками, которыми покрыто его тело? – спросила я, видя, что Саттару все еще больно.

– О них не думай. Врач сказал, что они останутся теперь с Саттаром до конца его жизни.

* * *

Однажды теплым осенним вечером, когда я очередной раз приехала навестить родителей, мы с женщинами сидели во дворе и разговаривали. Взор мой был обращен в сторону иссушенной и сожженной степи, и я молила Господа