Королева скандала - Пол Джилл

Переодевшись и перекусив на ходу яблоком, Рэйчел направилась в «Забытые мечты». Проходя мимо современных магазинов на площади Черчилля, в нескольких витринах она заметила вывески «Распродажа», и это навело ее на мысль: у нее в магазине ни разу не было распродаж, так что можно было просто предложить двадцатипроцентную скидку на старые запасы. Рэйчел остановилась возле типографии и заказала баннер.

Войдя в «Забытые мечты», Рэйчел остановилась на пороге и обвела взглядом свое царство. При мыслях о том, сколького она лишилась, ее сердце разрывалось. Интерьер уже не был похож на будуар взбалмошной красотки 1920-х, как это было раньше, и витрина выглядела пустоватой даже несмотря на то, что Рэйчел выставила там собственные платья и бижутерию. Под дверь была подсунута записка. Она была от мастера, которого она просила починить лампу в стиле ар-деко, и в ней говорилось, что лампа готова. Хоть какие-то хорошие новости.

В глубине помещения еще стояла сумка с вещами из лондонского благотворительного магазина. Одежда уже находилась в химчистке, но, помимо нее, Рэйчел выбрала и кое-что из аксессуаров и побрякушек. И теперь она перенесла сумку к прилавку, чтобы рассортировать ее содержимое. Расшитая черными блестками вечерняя сумочка 1920-х годов теряла пайетки, и Рэйчел, вдев нитку в иголку, начала пришивать их обратно.

В дверь просунулась голова Николь.

— Слава тебе господи, ты открыта. Я уж начала думать… — Она не закончила фразу.

— Я уезжала. Как у тебя дела?

— Я все еще отвратительно себя чувствую из-за ограбления и буду рада, если смогу что-нибудь сделать. Можно тебе помочь сегодня? Без оплаты, просто чтобы вместе провести время.

— От такого предложения я не могу отказаться, — с улыбкой ответила Рэйчел. Она сунула руку в сумку. — Почистишь вот эти серебряные фоторамки? В шкафу есть жидкость для чистки.

Николь взялась за дело, и вскоре магазин наполнился сладковатым химическим запахом хорошего дома, который содержат в полном порядке. Рэйчел рассказала ей, как прошла поездка в Нью-Йорк, а потом сообщила дату свадьбы.

— Ты с Тони придешь? — спросила Рэйчел. Это был последний ухажер Николь. — Я внесла тебя в список с еще одним гостем.

Николь опустила голову.

— Тони оказался таким ничтожеством… — промямлила она. — Его группа едет на гастроли на пару месяцев, и он сказал, чтобы я не звонила ему все это время. То, что будет происходить на гастролях, там и останется.

— О нет! Прости. — Рэйчел не удивилась. Когда бы она ни встретила Тони, каждый раз он бросал на нее похотливые взгляды, слишком тесно прижимался во время приветственных объятий и явно воспринимал Николь исключительно как временный вариант.

— Пора завязывать с музыкантами. Я всегда млела от мужиков, которые поют мне в постели.

Николь была на год старше Рэйчел. И вся ее личная жизнь была чередой крайне неудачных метаний от одного музыканта к другому. Она встречала их в пабах и клубах по всему Брайтону. И никто из них не собирался остепениться.

— Может, тебе купить диск Эрика Клэптона, — предложила Рэйчел, — и встречаться со взрослыми, а не с вечными подростками?

— Неплохая мысль, — сказала Николь. — Алекс говорит, мне нужно перенастроить антенну, потому что у меня безошибочное чутье на проходимцев.

— А он тебе не сказал, как это сделать? Лечение отвращением? Может, тебе больше прислушиваться к друзьям, и все изменится? — Рэйчел сочувственно погладила Николь по плечу.

Николь сконцентрировалась на полировке и делала это так усердно, что Рэйчел начала опасаться, как бы она не стерла серебро.

— Я слышала, вы с Алексом собираетесь в медовый месяц не раньше весны? Он говорит, что ему придется работать на Рождество, поскольку его программу дадут в эфир в январе.

Рэйчел нахмурилась:

— В январе? Я этого не знала.

— Он сказал об этом, когда звонил на днях, и я тогда подумала, что в таком случае будет нелегко организовать свадьбу на Рождество, потому что в это время ему как раз надо будет монтировать.

— Интересно, почему он ничего не сказал про январь мне? — Рэйчел задумалась. — Хотя, может, и говорил, но я невнимательно слушала.

— Он, должно быть, узнал об этом, пока тебя не было. Ему позвонили с канала пару дней назад.

Звякнул колокольчик, и в магазин вошла женщина. Она искала колье, которое подошло бы к купленному пару недель назад платью. Рэйчел могла предложить всего несколько колье — своих собственных, принесенных из дома. Она помогла потенциальной покупательнице примерить их, застегивая сзади замочки, пока та приподнимала свои длинные волосы, но ни одно из украшений не подошло. До взлома в магазине были десятки колье, и Рэйчел хорошо помнила то, что подошло бы идеально.

Весь день хозяйка магазина наблюдала праздных зевак, подмечала, что им нравилось, и желала, чтобы они это купили, но продала в итоге только один кардиган из ангоры. Казалось, удача ей изменила, как ветер, который стал дуть не на юг, а на север. Внезапно ей подумалось, что это могло быть из-за разбитого зеркала, и она пробормотала: «Кретин!»

— Что? — Николь посмотрела на нее.

— О, ничего. Иголкой укололась. — Она не могла признаться Николь, насколько сильно переживает из-за магазина, потому что было ясно, что ту и без того съедало чувство вины. Рэйчел не могла рассказать и Алексу, поскольку у него самого было из-за чего напрягаться. С этим ей надо справиться самостоятельно.

Она сняла кассу, приготовилась закрывать магазин на ночь и мысленно вернулась к разговору с Николь. Рэйчел поняла, что Алекс, должно быть, звонил ей из Парижа. Непонятно, зачем он так сделал, ведь он всегда внимательно следит за тем, чтобы счет за разговоры по мобильному не становился слишком большим.

Рэйчел уже собралась спросить об этом Николь, но промолчала. Их дружба была их личным делом. И она всегда верила, что мужчины, у которых есть друзья женского пола, более надежны, чем те, у которых их нет.

Глава 25

Брайтон. 4 октября 1997 года

Рэйчел устроила в магазине распродажу и дала рекламу в местной газете, но было то самое затишье после лета, когда погода еще достаточно теплая и люди не покупают зимние вещи, но и пополнять гардероб летними вещами тоже не собираются. Торговля шла вяло, даже несмотря на скидки, и каждый день, закрывая «Забытые мечты» и получив лишь часть от былой выручки, хозяйка магазина чувствовала, как ее грудь сжимает железный обруч тревоги. Она совершенно не представляла, из каких средств будет оплачивать аренду в конце октября.

Однажды Рэйчел обнадежил приход девушки-стажера из кинокомпании «Газель Филмз». У нее был список вещей 1920-х годов для исторической драмы. Девушка была похожа на выпускницу колледжа. На ней были футболка с изображением группы «Radiohead» и рваные джинсы, а один глаз закрывала прядь темно-бордовых волос. Рэйчел пробежалась по списку с возрастающим азартом.

— У меня есть всё, что вам нужно. Прибывает из Нью-Йорка в ноябре, — обещала она. — Платья, туфли, бархатные вечерние накидки, украшения. Всё в пути, как я сказала.

Девушка скорчила гримаску.

— А у вас есть фотки? — спросила она. — Я должна показать арт-директору, чтобы он выбрал.

Рэйчел мысленно выругала себя. Надо было сфотографировать свои приобретения. Правда, времени не было.

— Нет, но передайте арт-директору, что вещи из гардероба ван дер Хейденов, купленные на торгах в Нью-Йорке. Они должны идеально подойти для вашей драмы. Это оригиналы, которые еще не засветились на телевидении.

Она черкнула сообщение на обратной стороне визитки, которую дала посетительнице. Рэйчел была очень взволнована, а девушка небрежно сунула визитку в замызганную сумку.

— Может, вашему арт-директору будет удобно, если я сама позвоню ему? — предложила Рэйчел. — Если надо, я могу прислать по электронной почте список всех вещей.

— Думаю, им будут нужны изображения, чтобы определиться. Им не надо, чтобы все персонажи были одеты в платья одного цвета, понимаете?