Перо в её руке. Женские письма – женские судьбы в XVIII веке - Сесиль Берли

и образовании. Этой меланхоличной натуре нравится находиться в окружении своих детей, а когда они подрастают и покидают ее – переписываться с ними. Ее переписка с Марией-Антуанеттой представляет собой ценнейший источник по истории XVIII века, хотя мы и не можем считать его полным из-за того, что часть писем была уничтожена. По отношению к своей матери дофина, а затем и королева Франции всегда испытывает смешанные чувства – нечто среднее между страхом, любовью и восхищением. Когда 29 ноября 1780 года императрица умирает, Мария-Антуанетта ощущает себя совершенно потерянной. 10 декабря того же года она пишет своему брату императору Иосифу II: «Я поражена самым ужасным несчастьем и могу писать вам, лишь проливая слезы. О брат мой, о друг мой, в стране, которая есть и всегда будет мне дорога́, у меня отныне остаетесь лишь вы один!» Нижеследующее письмо – первое, которое юная дофина Мария-Антуанетта получает от своей венценосной матери. В этот момент она все еще находится в пути из Вены в Версаль. Официальный въезд дофины во Французское королевство состоится 7 мая в Страсбурге, а 15-го числа в Компьене она встретится с Людовиком XV, дофином Луи-Огюстом и многими другими членами королевской семьи. На следующий день в капелле Версальского дворца пройдет пышное венчание высокородных особ, за которым последует череда грандиозных празднеств.

4 мая 1770 года

Государыня, любезная дочь моя,

вот вы и там, где Провидению было угодно, чтобы вы жили. Помните главное: этот брак делает вас самой счастливой из своих сестер и всех принцесс в мире. В короле [Людовике XV] вы найдете нежного отца, который в то же время станет вашим другом, если вы сумеете это заслужить. Имейте к нему полное доверие, вам нечего опасаться. Любите его, слушайтесь его, старайтесь угадывать его мысли – никакие старания с вашей стороны не могут сейчас оказаться чрезмерными. Именно уверенность в этом отце и друге служит мне утешением, рассеивает мое уныние и умеряет мою боль, поскольку я уверена в том, что вы последуете совету держаться только его одного и ждать в первую очередь его приказаний и руководства. О дофине я умолчу – вы знаете мою деликатность в этом вопросе; женщина во всем подчиняется мужу и не должна иметь другого занятия, кроме как стремиться понравиться ему и исполнять его волю. Единственное истинное счастье в этом мире – удачное замужество; мне ли этого не знать? В браке все зависит от женщины, от того, будет ли она любезной, нежной, веселой.

До самого Гюнцбурга, откуда мне нынче прислали последние известия, все совершенно единодушны на ваш счет и в один голос восторгаются вашей приветливостью и вниманием, но в особенности вашей мягкостью, которая покоряет все сердца. Не допускайте никакой фамильярности – это не будет лестным, так как слишком часто встречается, – но проявляйте доброту, ведь это именно то, что привлекает и ободряет каждого.

Рекомендую вам, любезная дочь моя, 21-го числа каждого месяца перечитывать мою инструкцию [ «Правила, которые следует перечитывать ежемесячно»]. Прошу вас, послушайтесь меня в этом вопросе; в отношении вас я страшусь лишь того, что вы станете пренебрегать молитвой и чтением, а это повлечет за собой безразличие к учебе и леность. Боритесь с такими побуждениями, ведь даже большие пороки и несовершенства таят в себе меньше опасностей; мы еще поговорим об этом через несколько времени. Любите свою семью, выказывайте расположение к вашим теткам, зятьям и сестрам. Не терпите никаких обид: в вашей власти заставить других умолкнуть, в крайнем случае вы можете избегать их общества или отдалиться от них. Если вы дорожите своим покоем, с самого начала остерегайтесь подобных положений, которых я страшусь, зная ваше любопытство. Передайте это письмо королю от моего имени; заговаривайте с ним обо мне так часто, как только сможете, и неустанно напоминайте ему о моих чувствах. Также покажите это письмо Мадам Аделаиде [одной из дочерей Людовика XV]. Дочери короля исполнены добродетелей и талантов, что для вас большая удача; надеюсь, вы сможете заслужить их дружбу.

Шуазёли должны знать, что я рекомендовала вам отличать их. Не забывайте о Дюрфорах и отце Вермоне. Не забывайте и обо мне, которая хоть и находится далеко, но будет заботиться о вас до своего последнего вздоха. Благословляю вас и на веки остаюсь вашей преданной матерью.

Очень быстро упреки множатся, и Мария-Терезия принимается беспрестанно отчитывать юную дофину. Императрица пишет ей в резком, грубом, недоброжелательном тоне. Она настолько одержима рождением наследника, что не принимает попытки дочери обрести чуть больше свободы.

Вена, 2 декабря 1770 года

Вам продолжают расточать множество похвал. Какие счастливые минуты вы мне дарите, любезное дитя мое! Общее расположение к вам не могло бы совершенно успокоить меня, когда бы не герцог и герцогиня Аренберг, которые только и знают, что хвалить вас, и, конечно, когда бы не Мерси, который вами доволен. Вот я и подошла к вопросу, о котором вам так не терпится услышать, – верховой езде. Вы правы, полагая, что я не могла бы одобрить ее в ваши 15 лет; ваши тетушки, на которых вы ссылаетесь, сели на лошадь в 30 лет и были при этом Мадам[47], а не дофинами. Я слегка досадую на то, что они воодушевили вас своим примером и снисходительностью, но вы пишете, что ваше желание одобряют король и дофин, и более мне нечего возразить – это они должны вам приказывать, это им я вручила свою милую Антуанетту. Езда на лошади портит цвет лица, а со временем повредит и вашей спине, вы станете еще больше сутулиться. Скажу вам прямо: коль скоро вы сидите в седле по-мужски, в чем у меня нет никаких сомнений, то я нахожу верховую езду даже опасной и вредной для вынашивания детей, а ведь в этом заключается и ваше призвание, и залог вашего счастия. Если бы вы сидели в седле, подобно мне, по-женски, я бы не стала так возражать. От несчастных случаев уберечься невозможно. То, что случилось с королевой Португалии и еще несколькими особами, которые с тех пор не могли понести, ничуть не ободряет.

После того, как я изложила вам все свои соображения, я умолкаю и постараюсь более об этом не вспоминать, если только газеты не примутся писать, что дофина устраивает скачки, а это в любом случае не могло бы случиться. Но я готова поверить вашему слову, ведь столь высокородная принцесса не может его нарушить. Вы обещаете, что никогда