На крейсерах «Смоленск» и «Олег» - Борис Карлович Шуберт

Утро настало светлое и радостное. С 8 ч эскадра расцветилась флагами и на всех кораблях, подчистившихся, насколько возможно, к празднику, белели рубахи отдыхавшей команды; погрузок сегодня не было нигде. После обедни командующий на паровом катере отвалил от «Суворова». Он объезжал линии судов, здороваясь по дороге с выстроенными на кораблях командами; со всех сторон неслись крики сотни голосов, отвечающих на его приветствие, вперемешку со звуками музыки. У адмиральских кораблей катер останавливался; Рожественский, поднявшись на палубу, христосовался со всеми офицерами и, обойдя затем команду, здоровался с ней и говорил свое «Христос Воскресе». Адмирал выглядел сегодня еще много хуже, чем тогда, на Мадагаскаре, – казалось, что он с трудом ходит. Но сегодняшний день и вся эта картина объезда эскадры были так радостны и полны жизни, что тяжелым мыслям и предчувствиям положительно не было места в охватившем всех приподнятом настроении и, конечно, никому и в голову не приходило, что Рожественский делает сегодня последний объезд своей эскадры, дни которой сочтены…

20 апреля, ввиду полученного известия, что в бухту придет французский крейсер, эскадра, в составе боевых судов, кроме миноносцев, в 6 ч утра вышла из бухты, прошла некоторое время на Ost, затем столько же на Nord и, наконец, остановилась. Вероятно, это была комедия, которую пришлось разыграть, чтобы прибывающий Жонкьер видел, что нейтралитет нами соблюдается. Говорили, что транспорты и миноносцы, оставшиеся в бухте с прибытием в нее французского крейсера, должны будут передвигаться, якобы собираясь уходить, а [на] самом же деле меняя лишь места по новой диспозиции, составленной по случаю ожидаемого скоро прибытия 3-й эскадры. Слух о приходе французского крейсера оправдался: только что эскадра успела покинуть Ванфонг, как с юга уже показался крейсер «Guichen» под флагом Жонкьера. Отсалютовав флагу командующего, крейсер вошел в бухту, и вслед за тем адмиралы обменялись следующими телеграммами: Amiral Jonquiéres à l'amiral Rojestvensky: «Je vous presente mes respects; j'ai la correspondence pour vous et je la remetrai a l'“Almaz”». Amiral Rojestvensky à l'amiral Jonquiéres: «Je vous prie d'agreer mes remerciement chauds»20. Вечером «Guichen» ушел из бухты, а мы, продержавшись ночь в море, в 8 ч утра снова встали на якорь в Ван-фонге.

Теперь все усиленно ожидали прибытия Небогатова. Полученные на эскадре агентские телеграммы сообщали, что 15 числа Небогатов был у Пенанга (в начале Малаккского пролива), но дальнейших сведений об отряде мы не имели. Правда, дня три тому назад офицеры с некоторых судов утверждали, что телеграфные аппараты принимают какие-то знаки, которые приписывали судам 3-й эскадры, а с «Сисоя Великого» так даже рассказывали, что они совершенно ясно разобрали на своей телеграфной ленте слово «Николай», – но все это оказалось преждевременным, так как близость отряда Небогатова пока ничем не оправдывалась. 22-го, бывший в дозоре «Донской» увидел в море два миноносца, идущих на север; шли они сначала без кормовых флагов, а затем подняли французские и скрылись из виду. Тихоход «Донской» не мог их преследовать и загадка осталась неразрешенной. Многие предполагали, что это были японцы, что, впрочем, легко могло и быть. 24-го в бухту пришел «Guichen», а вечером снова ушел в море. Думали, что с уходом крейсера, «Суворов» запестрит сигналами, извещающими об уходе, но предположение это не оправдалось.

На другой день, в силу полученных сведений, сообщающих, что отряд Небогатова утром 22-го прошел Сингапур, крейсера «Жемчуг», «Изумруд», «Днепр» и «Рион» были посланы на поиски отряда, так как нельзя было предполагать, что Небогатову известно, в какой из многочисленных бухт Аннама стоит эскадра. 26-го, в 8 ч утра, «Guichen» снова вошел в бухту, – теперь уже чтобы нас выгнать, и через несколько времени сначала транспорты, а затем и боевые суда оставили бухту; «Guichen» вышел вслед за нами. В море к эскадре присоединились «Днепр» и «Изумруд», вернувшиеся с разведок, не встретив никого. Вскоре на эскадре была получена телеграмма с «Владимира Мономаха», шедшего впереди приближающегося отряда Небогатова, и в 2 ч дня на горизонте показались дымки, затем мачты и, наконец, корпуса судов: 3-я эскадра приближалась. Через час броненосцы «Николай I», «Адмирал Ушаков», «Адмирал Сенявин», «Генерал-адмирал Апраксин», крейсер «Владимир Мономах» и 6 транспортов присоединились к нашей эскадре при несмолкаемых криках ура с обеих сторон и звуках музыки; ликование было общее. Затем, вновь прибывшие суда заняли места в строю и весь флот, пройдя короткое время на NO, остановился в виду бухты Куа-бе (Kuabe). Транспорты тотчас же вошли в бухту, за ними последовали миноносцы и крейсера, а броненосцы пока остались в море. Интересно было соблюдение нашей эскадрой нейтралитета: выгнали нас из Ван-фонга, а вошли мы в Куа-бе, т. е. собственно говоря, в ту же бухту, но только по другую сторону острова, лежащего у ее входа. Но приличие было соблюдено, и, покинув Ван-фонг, мы исполнили требование адмирала Жонкьера, сочувствующего русскому делу и адмиралу Рожественскому.

Полученный вечером приказ адмирала Рожественского № 229 был следующего содержания. «Сегодня, 26 апреля, в 2 ч дня к эскадре присоединился отряд контр-адмирала Небогатова, вышедший из Либавы 2 февраля – на 4 месяца позже эскадры. Отдавая должную честь молодецкому отряду, совершившему столь блестящий переход без услуг попутных портов и со знакомыми всем нам притеснениями на стоянках в пустынных местах, я не умаляю цены трудов прочих отрядов эскадры, которым пришлось поджидать товарищей в обстановке, делавшей вынужденные стоянки столь же тяжелыми, как и переходы.

С присоединением отряда силы эскадры не только уравнялись с неприятельскими, но и приобрели некоторый перевес в линейных боевых судах. У японцев больше быстроходных судов, чем у нас, но мы и не собираемся бегать от них и сделаем свое дело, если наши заслуженные машинные команды и в бою будут работать спокойно и так же старательно и добросовестно, как работали до сих пор. У японцев гораздо больше миноносцев, есть подводные лодки, есть запасы плавучих мин, которые они навыкли подбрасывать. Но это такие средства, которым должна быть противопоставлена осторожность и бдительность; надо не проспать минной атаки, не прозевать плавающих корпусов и торчащего из воды перископа, не теряться у прожекторов, меньше волноваться у пушек и лучше целить. У японцев есть важное преимущество – продолжительный боевой опыт и большая практика стрельбы в боевых условиях. Это надо помнить и, не увлекаясь примером их быстрой стрельбы, не кидать снарядов впустую, а исправлять каждую наводку по получаемым результатам. Мы можем рассчитывать на успех только при исполнении этого требования, – им