На крейсерах «Смоленск» и «Олег» - Борис Карлович Шуберт

осмотра его трюмов, так как шхипер говорил, что грузился пароход не при нем, а потому он всего груза не знает. Пока шел этот осмотр «Oldhamia», команда парохода была перевезена на «Днепр», а администрация – на другие суда эскадры, причем шхипера и старшего механика поместили на «Олег». Экипаж «Oldhamia» был заменен командой и офицерами (прапорщиками) с эскадры; командование пароходом поручено прапорщику с «Суворова».

В полдень эскадра салютовала по случаю дня рождения Государя Императора; вслед за тем к «Oldhamia» подошел транспорт «Ливония», для снабжения парохода углем, и эскадра пошла самым малым ходом, чтобы дать возможность «Ливонии», шедшей борт о борт с нашим призом, на ходу погрузить на него уголь. В то время как общее внимание было сосредоточено на «Oldhamia», на горизонте открылись еще два парохода. Один из них, подведенный «Жемчугом» к эскадре, был норвежский – «Oscar», шедший в Японию; «Oscar» оказался пустым; его не осматривали и отпустили. Я слышал мнения, что делать этого не следовало ни в коем случае, так как через «Oscar» японцы получат точные сведения о местонахождении эскадры и ее составе, и, конечно, такое замечание имело свою цену. Но, с другой стороны, трудно было предполагать, что все эти сведения уже не известны нашему противнику, удивившему за время войны весь мир идеальной постановкой своей разведочной службы, и, памятуя слова приказа командующего относительно предстоящей встречи с японцами – «мы и не собираемся бегать от них» – слова, так ясно характеризующие взгляд адмирала на миссию эскадры, – осмотр и задержание второго парохода заставил бы нас только потерять еще несколько часов драгоценного времени, и так уж много потраченного на возню с «Oldhamia».

На другой день утром, пройдя между островами Batang и Balintang, эскадра вышла в Тихий океан; задул свежий муссон с SW, и начинающееся здесь попутное Японское течение заметно отзывалось теперь на скорости нашего хода. 8 мая администрацию с «Oldhamia», для ее безопасности, переправили с «Олега» и других судов, на госпиталь «Орел». «Ливония» отошла от парохода, не имея возможности продолжать погрузку из-за засвежевшей погоды, и «Oldhamia» была поручена крейсеру «Кубань». Последний, снабдив пароход углем, должен был начать самостоятельное крейсерство в этих водах, а «Oldhamia» – постараться пробраться во Владивосток Лаперузовым проливом; вечером оба судна скрылись из виду.

Эскадра сегодня вышла из тропиков – становилось прохладно. В 6 ч 30 мин утра 9-го эскадра повернула в пролив, между островами Meyako-sima и Ликейскими и легла на NW 23°, вступив в Северное Китайское море; таким образом, была обойдена Формоза. О японцах все еще не было ни слуха, ни духу, и это обстоятельство заставило некоторых предполагать, что мы так и не встретим их до самого Владивостока. Сегодня от эскадры отделился «Терек», подобно «Кубани», уходивший в крейсерство с секретной инструкцией от адмирала. 10-го, с утра, была общая погрузка угля, как оказалось, последняя; завтра или послезавтра адмирал рассчитывал подойти к Шанхаю, куда предполагалось отослать транспорты, состоящие под коммерческим флагом. Погода пасмурная, временами дождичек, на воздухе всего 15°R (18,75 °C. – Прим. ред.). Узнали, что здоровье адмирала Фелькерзама, у которого еще на Мадагаскаре был удар, очень плохо. Сегодняшний приказ командующего (от 10 мая 1905 г., № 243 и 244), начинаясь словами: «…быть ежечасно готовыми к бою», указывает затем на порядок передачи командования в бою, в случае гибели «Суворова» и на то, какую при этом роль должны выполнять прикомандированные к отрядам эскадры миноносцы. Кончается он фразой: «Каждый командующий отрядом, имея в виду, что ближайшая цель эскадры есть достижение Владивостока, должен помнить, что достижение возможно только для соединенных сил эскадры». Это был последний приказ адмирала Рожественского.

На другой день транспорты отдали свои буксиры, и миноносцы пошли самостоятельно; к вечеру эскадра уменьшила ход, чтобы ночью не приближаться к берегу. 12-го утром от нас отделились: «Ярославль», «Воронеж», «Владимир», «Метеор», «Ливония» и «Курония»; все шесть транспортов, под конвоем крейсеров «Днепр» и «Рион», направились к Шанхаю. Проводив их до берега, оба крейсера должны были отправиться в отдельное крейсерство. При эскадре теперь оставались: военные транспорты – «Анадырь», «Иртыш» (оба с углем и военными припасами), и мастерская «Камчатка»; под коммерческим флагом – пароход «Корея» (с военными припасами), буксиры «Русь» и «Свирь» да два госпиталя, под флагом Красного Креста.

Вспомогательные крейсеры, кроме «Урала», в разное время были отправлены адмиралом в крейсерство; последний же крейсер пришлось брать с собою, так как было известно, что командир его (капитан 2 ранга Михаил Константинович Истомин. – Прим. ред.) открыто мечтал о разоружении, в случае, если он будет предоставлен самому себе. В 9 ч утра повернули на NO 70°; задул свежий Ost, туман, холодно, временами дождь. 13-го погода начала проясняться, ветер перешел к S, в море появилась зыбь. Утром броненосцы делали эволюции, во время которых на горизонте был замечен силуэт парохода; в полдень эволюции окончились, и эскадра легла на Ost. На телеграфе начали получаться непонятные знаки, свидетельствовавшие о близости неприятеля, и с «Суворова» сигналом передали о вероятности последнего предположения. Тем не менее эволюции продолжались и после полудня, закончившись в четвертом часу, после чего на «Суворове» подняли – «Приготовиться к бою». В 6 ч вечера легли на NO 60°.

Крейсер уже был раз изготовлен к бою, когда, по выходе из Малаккского пролива, ожидалась встреча с японским флотом, стоявшим якобы у Борнео. Во время стоянки в Камране части сетей заграждения, служивших главным материалом нашего самодельного бронирования, пришлось привязать на места, так как в Камране, так же как и в Носи-бе, с заходом солнца ставили сетевое заграждение. Начиная с 1 мая, по выходе эскадры в море, сети были больше не нужны, а потому снова отвязаны и употреблены как защита. Для этого воспользовались удачной мыслью нашего младшего артиллерийского офицера (мичмана Михаила Михайловича Домерщикова. – Прим. ред.), который, предвидя, что во время боя больше всего пострадает прислуга орудий верхней батареи, не защищенной ничем, кроме орудийных щитов, предложил сделать из сетей заграждения траверзы21. Для этого брали кусок сети и, сложив его пополам, краями подвешивали его к бимсу между двумя смежными орудиями; образовавшийся таким образом мешок заполнялся рядами коек, положенных одна над другой. Эти траверзы оказали истинное благодеяние в бою, так как осколки рвавшихся снарядов их не пронизывали, а застревали в койках, и когда после боя все импровизированные защиты были разобраны, то большинство из этих мешков оказались полны осколками всевозможных величин.

К вечеру погода стала портиться; горизонт подернулся мглою, которая с заходом солнца делалась все гуще и гуще. Эскадра шла теперь четырьмя колоннами, занимавшими неравное протяжение: по сторонам боевые суда, транспорты и миноносцы