Фальшивая наследница. Величайшая мошенница Позолоченного века - Энни Рид

это молодая блондинка, и она встречалась с Джо Лэмбом в доме номер 133 на Бродвее [45]. Дело запуталось еще больше.

Государственные обвинители обратились к Джо Лэмбу, чтобы тот опровергнул показания горничных Кэсси. Но в Толидо теперь знали, что Джо долгое время лгал банкирам. Его слово больше не имело такого веса, как раньше. 25 марта адвокаты выступили с заключительными заявлениями, и судья Леммон передал дело на рассмотрение присяжным.

Кэсси снова тренировала печальное умение ожидать приговора. В Вудстоке присяжные совещались всего два часа. В этот раз они решали ее судьбу целых пять часов. Столь долгое обсуждение не предвещало ничего хорошего. Наконец, присяжные вынесли решение, и суд вернулся в зал для его оглашения.

Судья зачитал вердикт: «Невиновна». Но радость Кэсси была недолгой. Судебные приставы тут же вернули ее обратно в тюрьму. Она обвинялась в еще пяти подлогах: в деле фигурировал один вексель на 10 000 и четыре на 5000 долларов. Так что Кэсси ждало еще одно судебное разбирательство.

Тем не менее основания для оптимизма у нее прибавилось. Новые обвинения были слабее тех, по которым ее только что оправдали. У нее были все шансы выйти на свободу, требовалось только немного подождать.

В конце апреля Джо тоже предстал перед судом, только без толп и фанфар. Адвокат Ирвинг Белфорд настаивал, что мистер Лэмб не может быть привлечен к ответственности за подделку векселей, поскольку мадам Девер загипнотизировала его, превратив в безвольное орудие. Это сработало. Спустя пару часов присяжные вынесли оправдательный вердикт [46]. По-видимому, жюри, состоявшее из одних только мужчин, сочло такое объяснение вполне правдоподобным: что человека из их круга можно путем гипноза вовлечь в уголовное преступление.

И вот снова настала очередь Кэсси. У нее были веские основания надеяться на очередной оправдательный вердикт. Обвинители не смогли найти никаких новых доказательств, а прежние, как показал предыдущий процесс, присяжные сочли недостаточно убедительными. Все, что от нее теперь требовалось, это перетерпеть скрежет копий, как терпели его дамы на рыцарских турнирах в старой Англии.

Заседание суда протекало в обычном порядке: прения сторон, заключительное слово, мучительное ожидание. Только присяжные были другими. И они признали Кэсси виновной. Суд приговорил ее к девяти с половиной годам заключения в исправительном учреждении штата Огайо [47].

Она шила. В основном рубашки для заключенных-мужчин. Дни проходили в тягостном однообразии: подъем, прием пищи, шитье, прием пищи, отбой – и снова по кругу. Она старалась безропотно исполнять все тюремные правила. Все что угодно, лишь бы заслужить условно-досрочное освобождение [48].

Толидские приятели держались на расстоянии. Родственники тоже (хотя они заботились об Эмиле). Чтобы было не так тоскливо, Кэсси развлекалась предсказаниями. Надзирателя, решила она, в будущем ничего хорошего не ждет: сначала он потеряет 5000 долларов на сделке, затем умрет от рака. Надо же было как-то бороться с отупляющей скукой… Первая часть ее предсказания сбылась через год. Вторая в 1894 году, когда сама Кэсси была уже на свободе [49].

В декабре 1893 года губернатор штата Огайо Уильям Маккинли подписал указ о условно-досрочном освобождении нескольких раскаявшихся преступников, в числе которых была и Кэсси [50]. Она вернулась в дом матери в Вудстоке. Эмилю, темноволосому мальчику с печальным взором, исполнилось семь. Она поклялась, что больше никогда не расстанется со своим дорогим сыночком.

Самой Кэсси было уже 34 года. Полдюжины имен и две помолвки ничего хорошего ей не принесли. В Толидо она заработала на фальшивых векселях 20 000 долларов – и всё потеряла. Что ж, даже самому прозорливому дельцу порой случается вложить деньги в невыгодное предприятие.

В 1895 году Кэсси вернулась в Кливленд вместе с Эмилем.

Глава 6

Добрый хозяин

1892 г.

На сталелитейном заводе Эндрю Карнеги в Хомстеде назревала война. Летом 1892 года руководство компании и профсоюз работников черной металлургии сцепились из-за нового трудового договора с рабочими [1]. В конце июня, так и не сумев добиться соглашения, дирекция просто не пустила сталелитейщиков на завод.

Чтобы не допустить проникновения штрейкбрехеров, члены профсоюза выставили вокруг завода часовых. Но руководство компании было полно решимости возобновить работу. Вечером 5 июля, 22:20, две баржи медленно подошли к Хомстеду по реке Мононгахила. На баржах находились три сотни человек из агентства Пинкертона, нанятых Генри Клэем Фриком, управляющим компании, для охраны завода. Они привезли с собой 300 пистолетов, 250 винтовок марки «Винчестер» и ящики с патронами.

Около полуночи тишину разорвал резкий свист: наблюдатель от профсоюза заметил баржи. Весь Хомстед пришел в движение: захлопали двери, раздался топот ног и звон колоколов. Рабочие и горожане побежали к заводу. Толпа собралась на берегу реки, у некоторых в руках были ружья – их стволы блестели в лунном свете. Пинкертонцы выстроились на баржах. Противников разделяли лишь деревянные сходни, едва проступающие в первых лучах рассвета.

Позже никто не мог с уверенностью сказать, кто выстрелил первым. Тотчас с обеих сторон последовали другие выстрелы. Несколько человек упали. Кровь окрасила землю Хомстеда и дощатый настил барж. Наступившее утро не остановило бой. Он то утихал, то возобновлялся, пока, наконец, в 17:00 над водой не взвился белый флаг. Пинкертонцы сдались.

Сражение унесло жизни семи поселенцев и трех бойцов агентства. Пинкертонцев выслали из города. Забастовка продолжилась [2]. Но где же в это время был сам Эндрю Карнеги?

В горах Шотландии всякий воскресает духом. Карнеги встречал прекрасный день 6 июля в двуколке, погоняя великолепную лошадь, которая и так едва касалась копытами земли. Шаловливый ветер обдувал лицо, вокруг простирались бескрайние родные просторы. Каждое лето Эндрю Карнеги с любимой женой Луизой отдыхали в Шотландии, где время текло медленнее и приятнее. Где не было никаких тревог.

Кроме одной, пожалуй. Профсоюз. Карнеги продолжал следить за ситуацией в Хомстеде с тех пор, как в апреле покинул Соединенные Штаты. И даже обсудил ее с близким другом и деловым партнером Генри Фиппсом, который тоже проводил отпуск в Англии. В любом случае профсоюз должен был сдаться. Карнеги был уверен, что не ошибся с управляющим. Фрик, несомненно, держал ситуацию под контролем. А Карнеги призывали горы, и он позволил ветру унести прочь мысли о Хомстеде.

Но ветер и не думал избавлять его от проблем. Уже через несколько дней с запада пришли вести о катастрофе. Кровь и смерть! Как же так получилось? На его предприятии погибли люди! Трудяги, не так уж сильно не похожие на того парня, каким он сам когда-то был.

И все же это был его завод. Профсоюз не