Александр Александрович Максимов - Василий Николаевич Манских

облаченный в парадный генеральский мундир, усы его были напомажены и концы их торчали вверх, как у императора Вильгельма[20], пахло от него дорогими духами. Он будто бы уверял, что перед лекциями ему приходится усиленно душиться, так как от студентов плохо пахнет» [11, c. 74].

Похожее впечатление осталось и у известного советского гистолога, профессора В. Г. Елисеева: «Максимов появлялся в сопровождении лаборанта и входил в аудиторию в соболиных шубе и шапке, белых лайковых перчатках. Шубу и шапку отдавал лаборанту, а сам, не снимая перчаток, поднимался на трибуну и под аплодисменты слушателей начинал читать лекцию. Лекции он читал превосходно, причем на них приходили не только учащиеся, но и врачи со всего города» (по [43]).

Очевидно, не любивший профессора студент А. П. Быстров (впоследствии сам ставший преподавателем кафедры анатомии ВМА и профессором-палеонтологом) в своих колоритных мемуарах рисует точно такой же портрет, но уже раскрашенный подробностями, почерпнутыми, вероятно, из популярных в ВМА слухов и баек: «В отличие от Тонкова, профессор гистологии А. А. Максимов был ученый с мировым именем. Войдя в аудиторию, он запирал за собой дверь, клал на стол дорогой хронометр в изящном футляре и начинал лекцию, не глядя на присутствующих. Он смотрел или на пол, или поверх наших голов. Максимов занимался фехтованием, увлекался верховой ездой и в кафедре нередко появлялся, похлопывая по блестящим голенищам стеком. Рассказывали, будто он в прежнее время верхом на лошади въезжал в рестораны на Невском, чтобы выпить у стойки буфета бокал шампанского. Когда встревоженный городовой молча загораживал перед ним выход, то он, оттолкнув его грудью лошади, презрительно шипел: „Пшёл!“. Его закрученные вверх, а 1а Вильгельм усы не давали покоя многим дамам, и он постоянно пользовался их благосклонностью…» [16, с. 100]. В совсем фантастических вариантах Максимов приезжал на лошади прямо в аудиторию и швырял на кафедру золотые часы с таким расчетом, чтобы они остановились точно на краю стола [21].

К этим рассказам отчасти примыкают и те немногочисленные воспоминания о Максимове-профессоре петербургского периода, которые повествуют о его манере держаться на публике – причем даже не в лекционной аудитории, а в ученом собрании. Например, вот каким его запомнил ученик А. А. Заварзина, впоследствии крупный палеонтолог Ю. А. Орлов: «Иногда заседания Общества естествоиспытателей с докладами происходили в большой комнате для практических занятий в анатомо-гистологическом кабинете. Нам, студентам университета, особенно непривычен был вид профессора Военно-медицинской академии А. А. Максимова. Сабля, военная форма, шпоры, какая-то псевдоаристократическая манера говорить, с полупренебрежительным видом, позднее усвоенная в Военно-медицинской академии еще кое-кем (с получением за это прозвища „макcимоиды“) – все это было как-то странно, хотя, конечно, ни в коей мере не умаляло существа дела в работе этого крупного ученого» [68, с. 75]. Очевидно, даже став профессором, А. А. Максимов так и остался «белоподкладочником», что, впрочем, вполне естественно.

Разумеется, были у Максимова и ученики – неформальные и формальные. К последним нужно отнести сотрудников кафедры и тех, кто выполнил под его руководством докторские диссертации. Непосредственно из лаборатории Максимова вышло 6 докторских диссертаций. Их авторы, как и вообще ученики Максимова, были очень разношерстной публикой.

Первым диссертантом А. А. Максимова стал Ромуальд Иосифович Сливинский – человек, география жизни которого гораздо интереснее его научной биографии (мещанин из Варшавы, родившийся в 1876 г. в Курске, окончивший Астраханскую гимназию, а затем – Санкт-Петербургскую ВМА), защитивший работу об образовании костного мозга в почке у кролика [108]. Эта работа практически совпадает с работами самого Максимова, опубликованными в журнальных статьях, так что каков тут вклад руководителя, а каков – самого диссертанта, оценить совершенно невозможно. До появления в лаборатории Максимова Сливинский был терапевтом и акушером. Заметного следа в гистологии работы Сливинского не оставили.

Лекция А. А. Максимова в «рудневской аудитории» Военно-медицинской академии (https://russiainphoto.ru/photos/59459/)

В следующие два года (1907–1908) защитили диссертации И. И. Эбергардт и Н. П. Солуха. Иван Иванович Эбергардт родился в 1871 г., он был сыном учителя начальной школы из г. Гдова. Иван Иванович служил полковым врачом, участвовал в русско-японской войне, затем был прикомандирован к ВМА, где работал в оториноларингологической клинике. При этом параллельно выполнял в гистологической лаборатории диссертацию, посвященную изучению крови и соединительной ткани у черепахи [144].

Куда более колоритным персонажем был Николай Петрович Солуха. Родившийся в 1867 г. (т. е. он был на 7 лет старше Максимова) в совершенно сухопутной Киевской губернии, он окончил Киевский университет имени святого Владимира и затем поступил военным врачом на флот. Герой русско-японской войны, участник страшного боя в Корейском проливе на крейсере «Рюрик»[21], Солуха успел побывать и в японском плену. При поиске в интернете имя Н. П. Солухи выпадает тотчас же – он является одним из персонажей романа В. С. Пикуля «Крейсера»! Так что даже странно, что этот морской волк избрал темой своей диссертации гистологию крови и соединительной ткани у кур [112].

И Эбергардт, и Солуха были в гистологической лаборатории людьми случайными, и весь их вклад в морфологию ограничился упомянутыми докторскими диссертациями весьма среднего уровня. Однако для Максимова эти работы о тканях внутренней среды птиц и рептилий имели большое значение, т. к. они дополняли его собственные исследования рыб, амфибий и млекопитающих, и, таким образом, получалось, что его лаборатория смогла охватить все известные к тому времени классы позвоночных. Между прочим, поскольку эти диссертации не были продублированы журнальными публикациями самого Максимова и вообще, так как специальная литература о соединительной ткани птиц и особенно рептилий была очень скудна, их продолжали цитировать вплоть до середины ХХ в. [38].

В 1908 г. защитил диссертацию Николай Михайлович Самсонов [107], выпускник ВМА, сын почетного гражданина, родившийся в 1882 г., и, таким образом, первый диссертант из учеников А. А. Максимова, который был моложе своего шефа. Тема этой работы оказалась несколько в стороне от магистрального направления исследований Максимова, поскольку ее задачей было выяснение возможного участия клеток крови и соединительной ткани в пищеварении. В отличие от других диссертантов Максимова, Самсонов не имел ни одной публикации до докторской диссертации. Как и Сливинский, заметного следа в гистологии он не оставил.

Интересно, что среди диссертантов А. А. Максимова была и одна женщина, Елена Ивановна Бабкина (урожденная Хохлова), дочь врача из г. Старица Тверской губернии, почти ровесница своего шефа (она родилась в 1873 г.). После окончания Женского медицинского института в Санкт-Петербурге она работала детским врачом в разных учреждениях. Тема ее диссертации – асептическое воспаление в кроветворных органах – очень далека от педиатрии, хотя и