Александр Александрович Максимов - Василий Николаевич Манских

Как видно, в основном в лаборатории А. А. Максимова работали случайные люди, прикомандированные клинические врачи, целью которых было только получение докторской степени. Никакого опыта работы в гистологии или в патологической анатомии они не имели, и никакая школа из таких сотрудников, конечно, сложиться не могла. Совсем иным, гораздо более талантливым диссертантом Максимова был Сергей Сергеевич Чашин. Уверенностью в себе, так заметной со страниц его диссертации, он очень напоминает своего шефа. Чашин тоже родился в семье купца, однако не в Петербурге, а в Москве, в 1879 г. Вначале он окончил реальное училище, а затем получил специальность инженера-механика. По неизвестной нам причине в 1901 г. Чашин круто изменил свою жизнь. Он дополнительно сдал латынь во 2-й московской гимназии (сдача экзамена по латыни – обязательное условие поступления в университет для тех, кто окончил реальное училище) и поступил в ВМА, которую окончил со званием «лекаря с отличием».

Студентом Чашин работал в лаборатории у Максимова и прозектором в Обуховской больнице. К моменту защиты диссертации в его активе уже имелось несколько серьезных публикаций, в том числе и в иностранных журналах (как и в раннем периоде творчества у его шефа, темы этих работ до крайности разнородны). Занятно, но диссертация Чашина [137] даже внешне отличается от всех прочих подобных работ из лаборатории Максимова – она имеет сильно увеличенный формат (тогда впервые ввели стандартный формат для диссертаций, это прямо обозначено в помещенной в ней заметке ученого секретаря – размер листов 275 × 180, площадь текста – 185 × 112 мм) и помечена как выполненная в «Институте гистологии и эмбриологии при Императорской Военно-медицинской академии». К сожалению, из протоколов Конференции ВМА нам не удалось выяснить, когда и как был учрежден этот институт. Оригинальна и техника работы – в отличие от предыдущих диссертаций, которые, по сути, были клонами работ Максимова и особенно его публикации 1902 г. {22}, диссертация Чашина выполнена с использованием новой для школы А. А. Максимова методики прижизненной окраски клеток, с целью выявить различия в накоплении клетками некоторых веществ, которое, как полагали, является маркером гистиоцитов и позволяет следить за их образованием из других клеток. В дальнейшем Максимов и сам будет широко использовать такую технику и даже включит рисунок с одного из препаратов Чашина в свой учебник гистологии. Не удивительно, что после смерти Н. П. Тишуткина именно С. С. Чашин был представлен А. А. Максимовым как достойная замена умершего преподавателя гистологии. К сожалению, жизнь этого талантливого исследователя трагически оборвалась в 1919 г. [140].

Кроме авторов диссертационных работ, непосредственно выполненных в лаборатории А. А. Максимова, к его ученикам можно причислить и некоторых сотрудников, формально работавших в других подразделениях. На первом месте в этом списке Николай Николаевич Аничков. Петербургский дворянин и будущий советский генерал-академик, он начал свою деятельность на первом курсе ВМА с изучения гистологической техники в лаборатории Максимова. Защищая диссертацию на степень доктора медицины через три года после окончания Академии, он уже имел обширный список (целую дюжину) опубликованных работ по гистологии, патологической анатомии и бактериологии, причем это были публикации в весьма солидных научных журналах. И хотя формально диссертация выходила из кафедры патологической анатомии, очевидно, что основным ее идеологом и консультантом был Максимов, которому Аничков выражал совсем не формальную благодарность[22]. Ведь тема этой диссертации совершенно максимовская – асептическое воспаление, хотя и в частном своем проявлении – в миокарде [9]. Гистологическая техника – тоже традиционная для школы Максимова. А вот результат, пожалуй, значительно выше.

Как уже было сказано, докторские диссертации в дореволюционной России по объему и значимости скорее напоминали современные дипломные работы или в лучшем случае кандидатские. Их публикация, как правило, не оповещала научный мир о каком-либо серьезном достижении. Работа же Аничкова закрепила за ним открытие нового морфологического элемента, который и сегодня носит его имя – клетка Аничкова (Anitschkow cell)[23]. И это чрезвычайно редкий пример, когда наименование в честь российского (и даже советского) ученого на полных правах осталось в современной западной литературе. Ну, а о том, что Аничков в дальнейшем стал исследователем номер один в изучении экспериментального атеросклероза и что Европейское общество по изучению атеросклероза до сих пор награждает медалью его имени авторов выдающихся работ в этой области – факт уникальный [168]. Так что есть все основания называть Н. Н. Аничкова самой выдающийся фигурой среди учеников А. А. Максимова.

Иногда в число учеников Максимова записывают и известного гистолога Веру Михайловну Данчакову (Григоревскую) [29, 40], в защите диссертации которой [65] Максимов принимал участие в качестве цензора (оппонента). Однако тематика этой работы (изменения нейрофибрилл при бешенстве) предельно далека от интересов Максимова (хотя в дальнейшем Данчакова выполнила несколько работ по кроветворению, которые Максимов часто цитировал). Да и место исполнения диссертации Данчаковой все-таки не ВМА, а патологоанатомическое отделение Екатеринославской земской больницы.

Н. Н. Аничков (https://ru.wikipedia.org/wiki/Файл: Аничков_Николай_Николаевич. webp) и описанные им клетки в строме сердца (обозначены как MyZ, рисунок из докторской диссертации, экземпляр Российской государственной библиотеки)

Наконец, в определенной степени ученицей А. А. Максимова была его сестра Клавдия. Это, в частности, следует из письма доктора Х. Доуни Уильяму Блуму, который прямо говорит, что «мисс Максимов» легко могла бы найти себе место технического помощника в Америке [170], т. е. она обладала квалификацией хорошего лаборанта, а получить ее она могла только под руководством брата. Однако мы обладаем слишком скудными сведениями об этой загадочной женщине и ее роли в трудах Максимова, хотя Клавдию Максимову часто называют его ближайшей помощницей [21].

Работа А. А. Максимова в Академии протекала в условиях, далеких от идеальных, и тем не менее, судя по протоколам заседаний Конференции ВМА, его просьбы выделить средства на те или иные нужды кафедры обычно удовлетворялись. В 1909 г., после стандартной процедуры баллотировки (на которой Максимов получил 21 голос «за» и 6 «против», тогда как его конкурент профессор С. П. Федоров – 20 «за» и 9 «против») Конференция ходатайствовала о присвоении Максимову звания ординарного профессора. Это – высшее отличие для ученого врача в России того времени, означающее и весьма солидное денежное жалованье (обычно около 3000–3500 рублей в год). Максимов был произведен в ординарные профессора Императорской Военно-медицинской академии Высочайшем приказом по военному ведомству о чинах гражданских № 48 от 8 ноября 1909 г. [92].

Кроме того, Максимов много лет являлся главой библиотечной комиссии Академии (лицо, решающее