Баллада о Дарси и Расселле - Морган Мэтсон

только трое. Мне не приходилось ни с кем конкурировать за их внимание.

– Да! У нас с папой так же, мы прям одно целое, – сказала я, и Расселл понимающе кивнул, приведя меня в полный восторг. – Хотя я всегда считала, что большая семья – это здорово. У моей знакомой Мод три сестры, дома всегда толпа, движуха, шум… Но так, по-хорошему. – Я покачала головой. – Боюсь, мы с тобой никогда этого не поймем.

Несколько шагов мы прошли молча, я увидела, что впереди улица заканчивается. Я плохо себе представляла, что будет, когда мы туда доберемся, поэтому немного замедлила шаг, хотя мы и так едва тащились.

– Ну и как, все советуют тебе готовиться к перемене погоды? – спросила я.

Расселл нахмурился, посмотрел на небо, я покачала головой.

– Прости, я не про эту погоду. В смысле, что ты едешь в Мичиган. Я как начала всем рассказывать про Коннектикут, мне только и твердят, что я не выдержу зиму на Восточном побережье.

– Знаю! Можно подумать, у нас тут вообще никакой зимы. В Калифорнии тоже бывает холодно. Мы справимся.

– Ну я-то, наверное, справлюсь. В Мичигане, насколько я знаю, еще холоднее.

Расселл рассмеялся:

– И я справлюсь. Я много времени провел в Колорадо, а хуже, чем там, нигде не бывает, верно?

– Короче, в свободное от обморожений время ты будешь писать мюзиклы? В Мичигане?

Расселл кивнул, лицо его прояснилось.

– Да. На самом деле у них одна из лучших программ в стране. Четыре топовых – в Университете Южной Калифорнии, Тиш в Нью-Йоркском, в Университете Темпл и в Мичигане. Чтобы тебя взяли, нужно представить собственный мюзикл и… – Он осекся, повернулся ко мне, сдвинул брови. – Стоп, чего это мы заговорили про мюзиклы?

– Потому что ты ими занимаешься?

– Нет, до того. – Морщина на переносице стала глубже. – Я почему-то про них упомянул, потом выяснилось, что ты ни одного не видела…

– Три, – возразила я. – Как минимум. Может, и больше. Это… – Я попыталась освежить память. Если честно, мне нравилось, что наш разговор был настолько насыщенным – со всеми этими отступлениями, фактами, каламбурами с именами его друзей, – что ответить сразу я не смогла.

– Прости. Я знаю, как это бесит.

– Ничего, я привыкла. У меня папа такой – говорит, что у него мысли вечно сходят с рельсов и куда-то убегают. Потом приходится их долго ловить, особенно если он разрабатывает рекламную кампанию. – Я остановилась и сосредоточилась, пытаясь вспомнить начало разговора. – Кажется, речь шла об этом… который сыграл роль Александра Грэма Белла?

– Амичи! – Лицо Расселла прояснилось, будто солнце вышло из-за туч. – Да! Точно. Дарси, ты гений. Я вспомнил про мюзиклы, потому что заговорил про «Испорченный телефон». Это мюзикл, – добавил он на всякий случай.

– Спасибо, что просветил.

– Короче, он про то, как изобрели телефон, и Дон Амичи, по сути, там рассказчик.

– Угу. – Я старалась сохранять вежливый тон: вдруг это любимый мюзикл Расселла, но смотреть эту фигню, если честно, совсем не хотелось.

– В Вест-Энде прошло всего несколько представлений, но мне он чем-то дорог. Ну и факт про Амичи я тоже запомнил.

– То есть ты любишь забавные факты, да?

Он кивнул:

– Да. Твой папа научил тебя каламбурить, а мой меня этому. Он обожает телевикторину «Рискуй!». Ни одной не пропустил. А когда он в дороге…

– Погоди, а чем вообще твой папа занимается?

– Ну, он инженер-строитель.

– Ясно.

– В основном строит мосты. Много ездит. И если оказывается в дороге, обязательно просит записать программу. Он просто одержимый. Один раз даже сам участвовал… – Расселл осекся и отвернулся.

– Правда? Вот круто! Победил?

– Да. Но это так, ерунда.

– Ну уж нет. Я эту штуку редко смотрю, но, по-моему, там очень сложные вопросы.

– Правда, ничего особенного. У него соперники были реально тупые. А выигрыш он отдал на благотворительность.

– Вау. Какой молодец.

Картина семьи Расселла – уютный домик, дружные родители – внезапно приобрела новое измерение. Я поняла, что они еще и очень участливые.

«Ну бывает. И вообще, может он выиграл какие-нибудь сто долларов», – заметила Диди.

Мы дошли до конца улицы – одинокий знак «Стоп» и фантик от «Сникерса».

– Похоже, нашим амичи сегодня не свезло.

– Да, ты права.

Я стиснула руки. Что дальше, я себе плохо представляла. Но мне было наплевать, заряжу я телефон или нет, – главное, чтобы все это продолжалось.

– Погоди-ка. – Расселл повернул голову, нахмурился. А потом улыбнулся. – Запах чуешь?

Я повернулась в том же направлении, посмотрела, вдохнула – вроде бы запах мясного.

– Думаешь… тако?

Он ухмыльнулся:

– Зуб даю.

Глава 4

Воскресенье

17:45

Мы пошли на запах – тако готовили в двух кварталах от исторического центра. Свернули за угол и снова оказались в ХXI веке. За кустами вытянулись в ряд магазинчики. «Все за доллар», «Краткосрочные займы и обналичивание чеков», сигареты со скидкой, маникюрный салон. Все, как и на главной улице, оказалось закрыто.

Но это не имело никакого значения, потому что на парковке стояла возле складного столика женщина и делала тако. Тут же был гриль, где жарилось мясо, и до нас долетал совершенно изумительный аромат. Я вдохнула, в животе заурчало, и понятно почему: в последний раз я ела в одиннадцать утра, кусочек пиццы за пятнадцать долларов, который запила банкой газировки за семь.

Хотя все магазины были закрыты, машин на парковке оказалось немало, и я почти сразу поняла почему. Не одни мы захотели поесть тако – в очереди уже стояло человек десять. Я видела, как счастливчики жуют прямо на месте, либо в машинах, либо пристроившись на бетонных перегородках между парковочными местами.

– Что думаешь? – спросил Расселл.

– Думаю, что надо брать, – ответила я, и он рассмеялся.

Можно было дойти по улице до ряда магазинов, но мы оба направились к колючему кустарнику высотой по колено и двинулись напрямик.

Расселл первым перешагнул через колючки, потом повернулся, протянул мне руку.

Сердце понеслось вскачь, я вдохнула поглубже, стараясь успокоиться. А потом потянулась и взяла Расселла за руку.

Как только наши ладони соприкоснулись и его пальцы сжали мои, я почувствовала, что по телу прошел разряд – от ногтей прямо в грудь. Мысли унеслись обратно на автовокзал: я уже там почему-то знала, что, если он до меня дотронется, все будет именно так. Как электричество.

Ладонь у Расселла была большая, моя в ней потонула, и я так сосредоточилась на этом прикосновении, на его руке поверх моей, что перестала следить за собственными ногами. Споткнулась о камень и качнулась вперед – а он поймал меня, придержав за талию.

– Порядок?

Я подняла на него взгляд, кивнула. Сердце так и трепыхалось в груди, будто на дискотеке, – потому что уж чего-чего, а падать мне сейчас совсем не хотелось. Его рука обвивала мою талию, и я оказалась совсем рядом с ним, ближе, чем раньше.

И разглядела в его зелено-голубых глазах золотистые искры. Бледные веснушки на щеках – созвездие, не нанесенное на карту. Очень хотелось коснуться каждой звезды ресницами. Погладить их, выучить наизусть.

Видимо, когда он меня обхватил, мой топ задрался, потому что я почувствовала, как часть его ладони коснулась сзади моей кожи – и она тут же вспыхнула огнем. Другой рукой он все еще держал мою руку, я чувствовала пульсацию в кончиках пальцев – кажется, и в его пальцах тоже. Я плохо понимала, как все это произошло, но хотела, чтобы оно никогда не кончалось.

Расселл смотрел на меня сверху вниз, я заметила, что его дыхание слегка участилось. Мое тоже, как будто просто быть с ним рядом – это физическое усилие. Мне вдруг захотелось приподняться на цыпочки, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Поцелуй был так близко – всего несколько сантиметров, одно дыхание, чуть-чуть храбрости. Я почти что слышала, как оркестр заиграл громче, музыка полилась…

«Ну же! – выдохнула Кэти. – Целуй его, целуй!»

«Нет. Дарси. Перестань вести себя, как дева в беде», – остановила меня Диди.

«Цыц! – прикрикнула на нее Кэти. –