Снежный шар историй - Валентина Филиппенко

– Отлично! А как мы его отвлечём? – спросил Ярик, глупо улыбаясь.

– Никита всё придумал, – сказала Льдинка.

– Устроим наш дебютный концерт, – ответил я.

– Замётано! – закричал Ярик. А я подумал, что он с энтузиазмом согласился бы даже снова пойти потолкаться в болотной воде.

Дома мне, конечно, влетело. Конечно, из школы позвонили, конечно, меня искали, конечно, я пришёл поздно, а телефон у меня не работал, потому что в него попала вода. Мама пила лекарство, а папа снова говорил что-то про двойки и треньканье, потом они вместе созванивались с родителями Ярика и ругали нас примерно так:

– Ваш-то ещё ладно. А вот наш…

Они так громко говорили на той стороне, что мне всё было слышно. А потом телефон у меня вообще забрали. И ноутбук. И сказали сидеть в комнате.

Теперь я сидел в темноте и смотрел на снегопад, который наконец начался, и жёлтый фонарь. И думал о завтрашнем дне. А потом я вспомнил, как Лиза сказала: чудес не надо ждать, их надо делать.

Утром мы явились к нашей Еленушке и сказали, что хотим выступить на новогоднем празднике. В другой раз она бы нам отказала, но выступающих сильно не хватало – половина учеников свалились с гриппом.

– Вчера вы драку затеяли, а сегодня концерт устраиваете. Даже не знаю, что сказать! – покачала головой Еленушка. – Потом мы с вами серьёзно поговорим.

Новогодний праздник проводили в актовом зале. Все собрались вокруг большой наряженной ёлки. Мы выступали в конце, когда и Деда Мороза уже вызвали, и Снегурочку, малыши уже прочитали свои стишки и вокруг ёлки поводили хороводы. Мы вышли к микрофону, я хотел представиться, но Ярик выхватил у меня микрофон и прокричал:

– Группа «Медленная мышь»!

Я сердито на него посмотрел, но исправлять ситуацию было поздно. И я начал играть. Что было дальше, я помню плохо, потому что жутко волновался. Помню только, что песня у нас начиналась с фразы «Кабы не было зимы», а заканчивалась фразой «В юном месяце апреле», а между ними был мой авторский текст. И что Ярик сыграл на всех своих инструментах, а в финале, как мы и договаривались, подскочил к фотографу, который шнырял тут и там с енотом, предлагая всем «фото со зверушкой», стал прыгать вокруг него, бить в бубен, как шаман, и кричать: «Прекрасное далёко! Прекрасное далёко!» Фотограф испуганно озирался по сторонам и на время упустил из виду своего питомца.

Через несколько минут мы уже бежали с енотом по улице: Лиза бежала впереди, потом я с енотом за пазухой, и замыкал процессию Ярик со всеми нашими инструментами. Через несколько кварталов мы остановились перевести дух. Ярик гремел, звенел и сипел.

– Куда бежим? – спросил я наконец.

– Скоро увидите, – ответила Лиза.

Мы прошли ещё немного и оказались у зоосада. В нашем городе нет большого зоопарка, есть только зоосад, и животных в нём не очень много. Лиза уверенно подошла ко входу, суровый охранник расплылся в улыбке и пропустил нас. Внутри мы прошли мимо клеток с птицами и вольерами с обезьянами и оказались у двухэтажного домика. Лиза открыла дверь, потом ещё одну с табличкой «Директор», и мы вошли в небольшой кабинет. У окна стоял стол, за которым сидел мужчина и что-то сосредоточенно писал. Стол его был засыпан документами. Лиза прикрыла за собой дверь, сквозняк сбил некоторые бумажки со стола. Мужчина поднял глаза и сказал:

– Лиза.

Вот именно таким утверждением. Не вопросом. А потом уже спросил как-то обречённо:

– Опять?

Лиза молчала. Енот у меня за пазухой пошевелился и защекотал меня под мышкой. Я некстати засмеялся.

Мужчина перевёл на меня страдальческое лицо и сказал:

– Кто.

Что за манера общения такая?

Енот снова стал щекотаться, и мне пришлось наклониться и выпустить его. Он спрыгнул на пол, подбежал к фикусу и свалил его.

Мужчина достал смятый платок и вытер лысый лоб.

Лиза села на стул напротив и стала смотреть в пол. А потом сказала:

– Папа.

Тут я понял, что такая манера общения у них – это семейное.

– Лиза, – снова сказал папа. – У нас уже есть одноухая белка. Ослепший ослик из цирка. Сова, ещё сова, – он нахмурил брови и стал загибать пальцы, – и ещё три совы от этих слабоумных фотографов.

– Но… – подала голос Лиза.

– Ещё один артист цирка – ослепшая лиса, – продолжал дядечка. – Опять спасибо цирковым софитам. Обезьяна с нервным тиком. Опять спасибо слабоумным фотографам. Не зоопарк, а богадельня.

– Но мама… – пыталась сказать Лиза.

– Да, животных жалко. Да, тут, даже в неволе, им лучше, потому что за ними ухаживают и никто их не мучает. Да, люди, которые развлекаются и зарабатывают с помощью животных, жестокие и глупые. Лиза, но ты же не глупая. Я сейчас снова сводил бюджет…

– Но мама… – снова сказала Лиза.

– Если ты принесёшь ещё одну единицу… тьфу… ещё одного зверя или птицу, в следующем месяце волку нечего будет есть. Лиза, пожалей волка. Не приноси больше никого.

Тут Лиза зарыдала. Да, ледяная Лиза зарыдала в голос, отчего енот спрятался под стол, а мужчина схватился за голову.

– Мама никогда бы не сказала такого!

– Не плачь, прошу.

– Никогда бы не сказала такого!

– Какого такого?

– «Не приноси больше никого».

Мы с Яриком чувствовали себя неловко, а Ярик ещё и звенел при каждом движении. Енот добрался до половика на полу и потащил его к столу.

Папа вздохнул, посмотрел на енота и погладил его по голове. Тот забрался по штанине к нему на колени. Потом папа подошёл к Лизе и обнял её. Енота он держал левой рукой.

– Что мне с тобой делать, – сказал папа в своей утвердительной манере. Было непонятно, говорил он о еноте или о Лизе.

– Это Миракл, – сказала Лиза и вытерла мокрую щёку.

Папа обнимал Лизу и енота и выглядел несчастным и счастливым одновременно.

Тридцать первого декабря дома было тепло и уютно. С утра мы с мамой наряжали ёлку, а папа чинил старую гирлянду. Я достал деньги, которые копил на сноуборд, и отнёс Лизе на корм еноту. А вечером папа вдруг подарил мне новую гитару. Но взял с меня обещание, что я налягу на математику и физику. Я пообещал.

В полночь от Ярика пришло сообщение: «Лиза пригласила меня на каток!!!»

Я ответил: «Это твоё новогоднее чудо».

В два часа ночи я пошёл спать. Но уснуть долго не мог. Я поднялся, подошёл к