Черный ворон - Энн Кливз

Перес привел его в «Пири кафе» в узком переулке у гавани. Внизу было полно немолодых женщин в анораках, отдыхающих от шопинга и непогоды. В углу оживленно беседовали две молодые мамочки. Одна из них незаметно кормила грудью – голова ребенка почти исчезала под мешковатым свитером, и Перес задумался, как тот вообще дышит.

Они нашли свободный столик наверху. Фоновый шум гарантировал, что их никто не подслушает.

– Ну что, – начал Тейлор, – какие мысли? Я-то предполагал, что если Тейт замешан, то мотив был сексуальным. Но ничего подобного…

– Это еще не значит, что он не убийца.

– Может, ему нравились девственницы, – сказал Тейлор. – Мы считали, что у Катрионы и Кэтрин нет ничего общего, но вот оно. Обе нетронутые.

– Хотя насчет Кэтрин никогда не подумаешь.

– Имена на одну букву, – оседлал своего конька Тейлор. – Обе жили в одном доме. Слишком много совпадений.

– Возможно, – согласился Перес. – Но это еще не делает Тейта убийцей.

– А что за тип этот Дункан Хантер?

Перес пожал плечами:

– Терпеть его не могу. Но это не значит, что он убивает девушек ради забавы.

– Он был здесь, когда исчезла Катриона Брюс?

– Он всегда здесь. Большая рыба в маленьком пруду. В большом мире его эго не выжило бы.

Тейлор усмехнулся:

– Так что он тебе такого сделал?

– Мы учились вместе. В свое время были близкими друзьями.

– А потом?

Перес снова пожал плечами:

– Лучше поеду поговорю с ним. Послушаю, что он скажет про Кэтрин.

– Хочешь, чтобы я этим занялся?

– Нет. С тобой он и рта не раскроет.

Тейлор выглядел почти ностальгирующим – как недавно завязавший курильщик, вдыхающий чужой дым. Ему нравилось быть главным следователем, но он скучал по разговорам с людьми, по живому контакту с делом.

– Загляни ко мне после, – сказал он. – Расскажешь, как прошло.

Перес кивнул, поднялся из-за стола и вышел на улицу.

Глава 23

В тот момент Пересу казалось, что Дункан спас ему жизнь. Именно так он это ощущал. Ему было тринадцать. Стоял сентябрь, начало нового учебного года, и приходилось как будто заново привыкать к средней школе Андерсона – к урокам, жизни в интернате, редким телефонным разговорам с семьей. После лета, проведенного на острове, когда Перес помогал отцу с овцами и лодкой, это напоминало тюрьму. Хуже всего было снова оказаться рядом с двумя парнями с Фулы, сделавшими его первый учебный год невыносимым и не забывшими на каникулах, как весело было его травить.

В будни было еще терпимо – другие дети из интерната создавали оживленную атмосферу, персонала больше. Но выходные превращались в кошмар. Остальные ребята ждали их с нетерпением. Джимми Перес – с ужасом. Он представлял себя за штурвалом лодки, когда увидел на горизонте неумолимо надвигающуюся гигантскую волну. Неизбежную. Неотвратимую. Когда же наступал вечер пятницы, он отсчитывал минуты до понедельника, как на уроках математики вычисляя в уме, какой процент мучений уже прошел и сколько кошмара еще предстоит выдержать.

Пока к нему не проявил интерес Дункан Хантер. Как это произошло? Был ли какой-то определенный момент, когда они осознали, что могут стать друзьями? Перес не помнил. В памяти остался лишь один образ: ветреный солнечный день, покрытая мелкой рябью вода в гавани. Им с Дунканом было почти четырнадцать, кто-то из них пошутил – он уже не вспомнит, кто именно, но оба засмеялись. Дункан хохотал так сильно, что ему пришлось опереться на плечо Переса, чтобы не упасть. Перес запрокинул голову, и небо словно завертелось вокруг – так быстро неслись облака. Когда он выпрямился, запыхавшийся и слегка ошеломленный, то увидел тех самых парней с Фулы – мрачных и раздраженных. Теперь у него появился друг, союзник, и мучители отправились на поиски другой жертвы.

С тех пор Перес тоже стал ждать выходных. В пятницу вечером они с Дунканом ехали на автобусе на север Мейнленда и шли по длинной аллее к Хаа. Впервые увидев дом, Перес не мог поверить своим глазам – ничего грандиознее он в жизни не встречал.

– В какой части дома ты живешь? – спросил он.

Дункан не сразу понял вопрос.

– Комнаты у берега слишком сырые. Мы ими почти не пользуемся. Да и прислуги нет. Ну, почти. Так что на самом верху никто не спит.

В те времена, на пике нефтяного бума, отец Дункана был слишком занят, ошеломлен возможностями или просто бережлив, чтобы вкладываться в дом, поэтому тот оставался мрачным и примитивным. Генератор часто не работал, и тогда они ужинали при свечах за длинным столом в столовой. В Хаа Перес впервые напился и впервые прикоснулся к женской груди. Это случилось, когда родители Дункана уехали в Абердин. Чтобы отпраздновать свободу, они устроили вечеринку – первую в жизни Дункана. В разгар лета было светло почти всю ночь. Перес увел девушку на пляж. Ее звали Элис – англичанка, приехавшая на каникулы. Они сидели, прислонившись к побеленной стене дома, наблюдали, как солнце так и не садится за горизонт, и Перес просунул руку ей под блузку. Элис позволила ему погладить себя несколько минут, а затем со смехом оттолкнула.

Однажды он спросил Дункана:

– Твоим родителям не мешает, что я тут каждые выходные?

Тот удивился:

– Нет, а должно? Они знают, что мне это нравится.

Возможно, тогда Перес впервые осознал пропасть между ними. Дункан получал все, что хотел, и считал это своим правом. Разрыв стал еще очевиднее, когда Дункан несколько дней гостил у него на Фэр-Айле. Нельзя было сказать, что он вел себя плохо – напротив, был обаятелен и учтив с родителями Переса. На танцах в местном клубе он кружил дам средних лет до упаду, и те хихикали, называя его сорванцом и приглашая приехать еще. Но временами Перес замечал, что Дункану скучно. Некоторые его комментарии звучали снисходительно. Вся семья, включая его самого, с облегчением вздохнула, когда Дункана проводили на самолет «Логанэйр».

А теперь? Сейчас, как и сказал Рою Тейлору, Перес терпеть не мог Дункана Хантера. Ненавидел фальшивые проявления дружбы при встречах, вечные воспоминания о детстве – потому что в настоящем у них не осталось ничего общего. Но была и другая причина неприязни, более конкретная. Шантаж. Хотя об этом не говорили никогда.

Он постучал в парадную дверь Хаа, не надеясь застать Дункана дома – в последние годы тот проводил в Эдинбурге не меньше времени, чем на Шетландах. Возможно, Селия уже вернулась. У Дункана был подход к женщинам – большинство из них рано или поздно возвращались. Перес надеялся, что дверь откроет именно Селия. Она ему нравилась и могла бы рассказать о Кэтрин