Черный ворон - Энн Кливз

прищурившись, когда щелкнул зажигалкой. Салли вдруг осознала абсурдность ситуации. Это было не похоже на ее фантазии и романы, в которые она сбегала от школьных проблем. Однажды весной отец возил ее на скалы в северной части Анста. Воздух звенел от криков чаек и пропитался едким запахом их неопрятных гнезд. Глядя вниз, даже с безопасного расстояния, она почувствовала головокружение. Волны разбивались о валуны внизу, но казались нереальными – будто за краем обрыва не было ничего. Как будто она стоит на краю земли.

Сейчас, сидя напротив Роберта Айсбистера, Салли ощутила тот же ужас. Чего она, в сущности, хотела? Его любви? Конечно. Она мечтала о ласковых прикосновениях – его руке на своей шее, в своих волосах… Но чтобы он занялся с ней любовью? Сегодня, в машине по дороге домой? А потом она спокойно войдет в дом и ответит на материнские вопросы о школе? Этого она ожидала? Она чувствовала, что захлебывается, будто вода сомкнулась над головой.

Салли вдруг осознала, что он задал вопрос.

– Что, прости?

– Все говорят, это сделал Магнус Тейт. Что тебе сказал Перес?

– Об этом – ничего, – ответила она. – Разве он стал бы рассказывать? Он только спрашивал про Кэтрин.

– Что именно?

– Все. Был ли у нее парень, с кем дружила. Пытался выяснить, где она была в ту ночь перед возвращением в Рейвенсвик на автобусе.

Роберт откинулся на стуле. Старик у камина так громко захрапел, что проснулся. Он тупо огляделся и моментально снова провалился в сон.

– И что, у нее был парень?

– Насколько я знаю – нет.

– А ты бы знала, да?

– Не уверена, – призналась Салли. – Я уже вообще ничего не понимаю.

Ей отчаянно хотелось, чтобы он обнял ее, утешил, сказал, что ее смятение естественно. В кино герои так и поступают. Она мечтала объяснить ему, как ей тяжело здесь находиться. В любой момент мог зайти кто-то, знакомый с родителями. Она не похожа на тех девчонок, с которыми он обычно имел дело. Ей казалось, Роберт это чувствовал – и именно поэтому она ему нравилась.

– Она говорила, где была той ночью?

– Каким образом? В тот день мы не виделись.

– А кто, по-твоему, это сделал? – спросил он. – Она ничего не говорила о подозрительных типах, которые могли болтаться неподалеку?

– Нет, – ответила Салли. – Да и нельзя верить всему, что она говорила. Она сама порой вела себя странно. После смерти матери у нее совсем поехала крыша. Жила в каком-то своем мире.

– А…

Он будто хотел что-то уточнить, но лишь пробормотал «понятно» и уставился на спящего старика.

– Слушай, мне пора, – сказала Салли. – Мама ждет, что я приеду на автобусе.

– А, ну ладно.

Он допил виски, но не шелохнулся.

– Ты же обещал подбросить.

– Точно, обещал.

Роберт улыбнулся. Той самой улыбкой – галантной и насмешливой одновременно, но сейчас в ней отсутствовала искра. Салли вдруг ясно осознала: он вовсе не хотел с ней встречаться. Позвал ее лишь выведать, что она знает о смерти Кэтрин. Ничем не лучше одноклассников.

Его фургон стоял у гавани. Они спускались по крутому переулку, и Роберт обнял ее за плечи. Салли нервно оглядывалась – как бы не увидел кто-нибудь из знакомых матери, – но было темно, сырой туман скрадывал очертания, да и людей поблизости не оказалось. Перед тем как открыть дверь, Роберт поцеловал ее. Тепло разлилось у Салли между ног, а грудь стянуло – она всем телом вспомнила, почему грезила о Роберте с Нового года. Но после того приступа ясности в пабе самообман давался труднее. «Он ведь ничего ко мне не испытывает, правда? Я просто очередной трофей». Она мягко высвободилась.

– Мне правда пора возвращаться.

– Да?

Он замер, оценивая, стоит ли настаивать, и, судя по всему, решил, что игра не стоит свеч. Новая, трезвомыслящая Салли отчетливо видела этот внутренний расчет. «Проще отвезти ее в Рейвенсвик без лишней суеты. Она все равно не в моем вкусе». Именно так она истолковала его легкий вздох и покорное: «Ну ладно, раз ты решила».

Они обогнали автобус как раз перед поворотом на Рейвенсвик, у старой часовни. Без всяких подсказок Роберт медленно съехал с холма мимо Хиллхеда. Салли заметила, что старик закрыл окно картоном – наверное, чтобы любопытные не заглядывали.

– Где тебя высадить? – спросил Роберт.

– У дома Кэтрин. Там останавливается автобус, и мама увидит, как он спускается с холма.

Была ли это проверка? Если так, то он ее выдержал.

– Я же не знаю, где этот дом.

– Вон там.

Он притормозил рядом с машиной Юэна Росса.

– Симпатичное местечко, – процедил Роберт.

Сейчас Салли меньше всего хотелось говорить о Кэтрин или ее отце. Пусть даже мать увидит ее у дома до приезда автобуса. Она открыла дверцу.

– Спасибо, что подвез.

Роберт потянулся для прощального поцелуя, но она уже выскальзывала наружу.

– Еще увидимся?

По голосу невозможно было понять, на самом ли деле он этого хочет.

– Наверняка где-нибудь пересечемся. В таком-то месте…

Она гордилась собой за то, что не выказала нетерпения. И на этот раз это не было игрой. Она и сама не знала, чего хочет. Все так усложнилось. Впервые после смерти Кэтрин ее охватило желание разрыдаться.

Роберт не ответил. Переключил передачу и уехал. Пока вниз по склону не загрохотал автобус, Салли дрожала, глядя на окно комнаты, где когда-то спала Кэтрин.

Глава 19

В ту ночь дома Салли все думала о первой встрече с Робертом. Конечно, она и раньше знала, кто он такой, – на Шетландах его знали все. Его отец возглавлял местный совет и в этом году должен был стать гайзер-ярлом на празднике Ап-Хелли-Аа. Роберт войдет в его свиту, следуя в процессии прямо за ним. Все считали Майкла Айсбистера идеальным кандидатом на эту роль. Достойным человеком. Роберт часто это повторял, и Салли знала: он гордится отцом. Гордится и слегка завидует. «Когда-нибудь я тоже стану ярлом, – говорил он. – Представь, каково это – идти по улицам, чувствуя на себе взгляды всего города».

Впервые по-настоящему – чтобы поговорить, прикоснуться друг к другу – они встретились осенью, на благотворительном вечере в ратуше. Организацией занимался ее отец – что-то связанное не то с редкими растениями, не то с дельфинами. Он всегда выступал за какое-нибудь благородное дело. Салли страшно не хотелось идти. Что скажут в школе, если узнают? С тех пор как она подружилась с Кэтрин, травля поутихла, но ей все равно могли изрядно испортить жизнь. Мать тоже была не в восторге, но, хотя Маргарет обычно стояла на своем, в итоге последнее слово всегда оставалось за