Ненасытный голод - С. Хеберт

Мои руки обхватили ее лицо, мягко заставляя повернуть его ко мне.

— Он что? — Выражение ее лица изменилось, сломалось, когда она отказалась отвечать мне. Ее поведение всегда заставляло меня сомневаться в агрессивности Каина, в том, как она вздрогнула, когда он ранее вставил камень в замок, в ее неловкости покидать комнату без его одобрения. Все это почти подтвердило мои подозрения о том, как он обращался с ней, когда никто не видел. Мои руки напряглись, пока я боролся со своим гневом, моя челюсть сжалась, когда я заговорил с ней.

— Аляска, скажи мне правду. Он причиняет тебе боль? — Ее глаза расширились от страха, когда она покачала головой в ответ. Гнев клокотал в моей груди от ее реакции, я боялся ответа. — Не лги мне, дорогая. Скажи мне правду. Делает. Каин. Больно. Тебе? — Спросил я, страшась этих слов.

Еще одна слеза скатилась по ее покрасневшей щеке.

— Я… — Она заколебалась. — Это случалось всего несколько раз. — Болезненный шепот пронзил мое сердце, и ярость вскипела в моих венах, а мышцы напряглись от гнева. Я знал это.

— Когда? — Я зарычал. Мысль о том, что он прикоснется к Аляске, к моей женщине — это было неправильно. Он не имел права.

— Лазарус, пожалуйста, он…

— Когда? — Аластер рявкнул на мой повышенный голос, но я не смог сдержаться. Мое тело захлестнула ярость.

— На прошлой неделе! — закричала она, и слезы потекли у нее из глаз. — На прошлой неделе. Вот почему — вот почему я тебя бросила. — Боль, которую она явно испытывала, смягчила мое прикосновение, когда я понял, какое бремя она несла и что, должно быть, заставил ее почувствовать мою реакцию. Мои плечи расслабились, когда я попытался успокоиться, подавляя свой гнев, наполненный стыдом.

— Я не хотела, чтобы ты знал, — всхлипнула она. — Он злился на меня за то, что я так много работала — за то, что была вдали от него. Я пыталась успокоить его, но ты же видел, каким он становится. Этот гнев… его уже не остановить, как только он начнется! — Она потерла глаза, ее кожа покраснела от шероховатости. — Я не могу оставить его. Если я это сделаю, он причинит мне боль. Даже если я сбегу, он все равно найдет способ добраться до меня. Ты знаешь, что найдет. Вот почему я не могу быть с тобой, Лазарус. Не потому, что я не хочу, а потому, что я не могу. — Аляска прорыдала мне свои слова, отталкивая мои руки назад и ударяя кулаками в мою грудь с каждым ударом своего голоса. — Даже если мое сердце болит и тоскует по тебе. Я умираю от голода освободиться от него и полностью отдаться тебе, но я не могу! Я в ловушке, Лазарус! — закричала она. Я схватил ее за руки и притянул к себе, крепко обнимая и гладя по волосам. — Я сломлена, Лазарус. — Ее голос звучал приглушенно, когда она говорила мне в грудь, слезы пропитали мою рубашку. — Поврежденная. Ты можешь думать, что хочешь меня, но это не так. Он осквернил меня своим ядом, пока моя душа гниет изнутри. Я никогда не смогу дать тебе то, чего ты хочешь, потому что я никогда не смогу быть свободной. — Мое сердце разбилось вдребезги от ее душераздирающих слов.

— Аляска, — я оторвал ее от своей груди и посмотрел ей в глаза, — с тобой абсолютно все в порядке. Ты не повреждена. Ты не отравлена. Ты совершенна, и я хочу тебя именно такой, какая ты есть. — Мои губы прижались к ее губам, соленость ее слез смешалась с нашей слюной, когда я яростно целовал ее, не в силах сдержать свои эмоции.

— Я. — выдохнула она мне в губы. — Я тоже тебя хочу, — захныкала она. — Я просто…

— Не надо. — Я неохотно оторвался от ее губ, отстраняясь. — Прости меня за то, что я такой эгоистичный придурок. Я буду хранить твой секрет столько, сколько ты захочешь. Но Аляска, — мой взгляд потемнел, — если он снова прикоснется к тебе, причинит тебе какую-либо боль или даже заставит тебя почувствовать себя в опасности… — Она внимательно выслушала мои слова. — Я убью его.

И я не шутил.

Глава

Двадцать

ЛАЗАРУС

Aляска прижалась к моей груди, крепко обнимая меня и утирая слезы. Я зарылся лицом в ее волосы, глубоко вдыхая ее аромат, мое сердце трепетало, когда мы сидели в этот мирный момент. Все, чего я хотел, это сохранить ее в безопасности. Она была моей, и я сделал бы все, чтобы так и оставалось.

— Ты ошибаешься, ты знаешь. — Аляска приглушила свои слова моей рубашкой. — Я не его. — Она подняла голову, мягкая улыбка растянулась на ее покрасневшем лице. — Я твоя, Лазарус. — Это заявление взволновало меня, когда я наклонился и яростно поцеловал ее.

— Чертовски верно, дорогая, — проговорил я ей в рот, кончик моего рта изогнулся в ухмылке.

Отдаленные голоса прервали страстный момент, заставив Аляску немедленно отстраниться от меня, когда Аластер, лежавший у наших ног, оживился. Я видел, как к ней вернулось обычное чувство вины, когда она нервно теребила руки, отводя глаза.

— Эй, — она взглянула на меня, — это наш секрет, и я буду хранить его так долго, как ты пожелаешь. Но просто знай, что когда ты будешь со мной, я позабочусь о том, чтобы ты забыла, что он вообще существует. Ты моя, и я намерен напоминать тебе об этом всеми возможными способами. — Она прикусила нижнюю губу, кончики ее пальцев слегка порозовели. Это моя девочка.

Яркий свет ударил нам в лица, когда голоса, которые мы услышали, приблизились достаточно, чтобы их можно было разобрать, они принадлежали Руби и Джинкс.

— О. — Руби приподняла бровь, когда Аляска отступила, увеличивая расстояние между нами. — Надеюсь, мы ничему не помешали. Здесь все в порядке? — спросила она, скрестив руки на груди и приподняв бровь.

— Совершенно нет. — Я усмехнулся, когда щеки Аляски запылали.

Джинкс скорчила рожицу, подпрыгивая на цыпочках, когда Руби посмотрела на нас двоих.

— Ммм.

Аластер фыркнул, привлекая всеобщее внимание, когда Каин бесшумно вышел из-за большой статуи неподалеку с грязной, изрядно потрепанной лопатой в руке. Лицо Аляски вытянулось при неожиданном виде его. Моя собственная улыбка исчезла, челюсть сжалась, когда я смотрел, как он шаркающей походкой направляется к остальной группе. Я не мог не задаться вопросом, видел ли он нас или слышал, что мы говорили. Я занервничал, мне стало не по себе, когда я посмотрел на него, на его лицо, сияющее странным восторгом. Его глаза встретились с моими, эти мертвые