Черный ворон - Энн Кливз

Перес промолчал.

Скотт огляделся, будто искал стул, хотя тот стоял прямо перед ним.

– Я преподавал ей английский. И был классным руководителем.

Перес кивнул. Скотт опустился на стул.

– Я хотел поговорить до того, как придут ученики… Знаю, ходят слухи.

Перес ждал продолжения.

– Я восхищался Кэтрин. У нее были замечательное чувство языка и отточенный ум.

Он вытащил из кармана пиджака огромный носовой платок.

Но на этом остановился.

– Вы встречались с ней вне школы? – спросил Перес, подозревая, что отточенный ум был не единственной причиной интереса.

– Один раз. – Скотт выглядел несчастным. – Это была ошибка.

– Что произошло?

– Она много читала сверх программы. Современную литературу. Для меня это было так освежающе. Большинство учеников зациклены на экзаменах, им неинтересны сами книги. – Он запнулся, поняв, что уходит от темы. – Мне хотелось подстегнуть ее рвение. У меня сложилось впечатление, что Юэна это не особо заботит, хотя он тоже преподает английский. Я предложил обсудить список литературы за кофе после уроков.

– А она?

– Она сказала, что кофе не годится для обсуждения литературы. Предложила купить вина и пойти ко мне. Я отказался – она могла опоздать на автобус и разминуться с отцом, когда тот будет уезжать из школы. Обычно она ездила в школу на автобусе. Юэн – тот еще трудоголик. Приходит рано утром и задерживается допоздна.

Перес подумал, что Скотт слишком хорошо знает распорядок дня Кэтрин.

– Она сказала, что это не важно. Что я могу подвезти ее домой. Не имеет значения, насколько поздно она вернется. Отец уже привык. А если я не хочу ее подвозить, она может переночевать у друзей.

– И вы согласились? На вино и интеллектуальные беседы?

– Я не видел в этом ничего плохого, – ответил Скотт.

Конечно, это было вранье. Он соблазнился – она была умна, красива, и он не хотел казаться занудой, как другие учителя. Но понимал, что играет с огнем. В этом и заключался кайф. Но что могло привлекать Кэтрин в этом сухом, напыщенном недоучителе? Образ Кэтрин, сложившийся у Переса, не включал в себя снисходительность к глуповатым и наивным преподавателям.

– Она предупредила отца?

– Конечно. Отправила ему сообщение, что задержится.

– Упомянула, что с вами?

Скотт покраснел.

– Не знаю. Я не видел текст сообщения.

– Вечер прошел хорошо?

– Нет, как я уже сказал. – В голосе Скотта появилось раздражение. Возможно, он уже жалел о своей откровенности. – Это была ошибка. Мне не следовало соглашаться.

– Почему? – спросил Перес. – Разве не в этом радость преподавания – работать с понимающей ученицей?

– Именно ради этого я и стал учителем. – Скотт умолк и резко поднял взгляд, заподозрив насмешку. – Но таких учеников, которые действительно хотят учиться, единицы.

– Расскажите мне о том вечере.

– Была последняя неделя семестра, царила предпраздничная суета. В другое время я даже не стал бы рассматривать ее предложение. Но тогда решил, что прямо перед Рождеством правила могут быть не такими строгими. Когда мы вышли, было уже темно и стоял густой туман. Наверное, вы помните те дни в середине декабря, когда туман не рассеивался и не пропускал света. Она ждала меня рядом с учительской. Я хочу сказать, что в наших действиях не было никакой секретности. Все нас видели.

Теперь, начав говорить свободнее, Скотт, казалось, находил облегчение в исповеди. Он даже забыл, что перед ним полицейский.

– Она была в приподнятом настроении. Даже в прекрасном. Я подумал, что это из-за конца семестра. Суматошное время – подготовка к рождественским танцам, – но всем оно нравится. По дороге она что-то напевала себе под нос. Я не узнал мелодию, но потом она засела у меня в голове, буквально преследовала. Кэтрин предложила купить вино. Я сказал, что у меня есть дома, не нужно. Конечно, я не хотел, чтобы она нарушала закон, покупая спиртное, и надеялся, что дома, возможно, забудет об этом, согласится на кофе. Моя квартира в городе, недалеко от музея. Там туман казался еще гуще. Даже с уличными фонарями было легко заблудиться. Когда мы пришли в квартиру, Кэтрин чувствовала себя совершенно непринужденно. Осмотрела мои книжные полки, выбрала музыку. Она была единственным ребенком. Возможно, больше привыкла к общению со взрослыми, чем ее сверстники. Ей было почти семнадцать, но во время разговора у меня не сложилось ощущения, что я говорю с кем-то моложе меня. В конце концов, между нами всего восемь лет разницы. Если кто и нервничал, так это я. Она много говорила о кино. Восторгалась каким-то режиссером, о котором я никогда не слышал. Из-за нее я чувствовал себя неотесанным и невежественным. Тогда показалось вполне естественным открыть вино и предложить ей бокал. Я даже волновался о том, что она подумает. Подозревал, что она разбирается в винах лучше меня.

Он замолчал.

– Вы обсуждали книги? – мягко спросил Перес.

Он не хотел разрушать чары. Пусть Скотт и дальше мысленно находится в той комнате с занавешенными от тумана окнами, с вином и прекрасной девушкой.

– Да, конечно. Она только что дочитала «Нить, сотканную из тьмы» Сары Уотерс. Ее потрясла эта книга – викторианский стиль. Я так обрадовался, потому что сам рекомендовал ей книгу. Это же настоящий подарок, когда другой человек увлекается книгой, которую любишь ты. Создает связь, близость своего рода.

– Именно так вы ей и сказали?

Скотт покраснел.

– Точно не помню. Возможно, другими словами.

– Она ведь могла понять это превратно. Вот почему я спрашиваю. Быть может, у Кэтрин создалось ложное впечатление…

– Да, – с облегчением согласился Скотт. – Боюсь, так и было.

– Что именно произошло?

– Это случилось позже. Когда она уходила. Мы говорили о детективных романах. Выяснили, что нам обоим нравятся английские писательницы раннего периода, хотя я встал на сторону Дороти Сэйерс, а ее любимицей была Аллингем. Кэтрин пришло сообщение. Она сказала, что ей пора. Я подумал, что сообщение от отца, и сразу предложил подвезти. Я был очень осторожен со спиртным, так что мог спокойно сесть за руль. Как видите, инспектор, я не вел себя совсем уж безответственно. Но она сказала, что идет не домой. Сообщение было от подруги. Они договорились встретиться в Леруике. Признаюсь, я даже почувствовал облегчение. Погода была ужасная, и мне не хотелось ехать в Рейвенсвик. Она уже была у двери, я помогал ей надеть пальто. И поцеловал ее. Казалось, это уместно – прощание друзей. Без подтекста. Но она слишком остро отреагировала. Как вы сказали, вероятно, неправильно поняла мои намерения. Она оттолкнула меня, глядя на меня с отвращением. Затем развернулась и вышла, не дав мне извиниться. Она не выглядела расстроенной. В