Черный ворон - Энн Кливз

смысле никаких слез или чего-то подобного. Просто ушла. Я собирался побежать за ней, но подумал, что лучше дать ей уйти. Лучше не придавать этому большого значения. Я мог поговорить с ней в школе на следующий день. Но последние два дня перед каникулами она меня избегала. Не приходила на перекличку. Когда начались каникулы, я обрадовался. Думал, в новом семестре мы начнем с чистого листа. Но теперь, конечно, это невозможно.

– Почему вы приехали преподавать на Шетландские острова?

Резкая смена тона, казалось, вернула Скотта в действительность. Он слабо улыбнулся:

– Наверное, жаждал приключений. Думал, здесь будет так много возможностей… Больше простора для новаторства.

«Ага, значит, решил нести свет культуры невежественным аборигенам», – подумал Перес.

– И к тому же я сомневался, что выдержу работу в городской школе.

Когда Скотт уже собирался уходить, Перес задал последний вопрос:

– Если бы Кэтрин не была вашей ученицей, как бы сложились ваши отношения?

Учитель на мгновение задумался.

– Я был бы честен с ней и сказал, что на самом деле чувствую. Что предан ей и готов ждать.

Он взял свою сумку и вышел.

Перес знал, что этот ответ – мелодраматическая чепуха, но все равно был тронут. В словах Скотта было достоинство. Перес сказал себе, что все дело в его эмоциональности. На самом деле нет причин сочувствовать Скотту.

Его размышления прервал стук в дверь. Она открылась, и вошел стройный мальчик с пуховиком под мышкой. И снова английский акцент:

– Извините, сэр. Мне сказали, вы хотели меня видеть. Это я подвозил Кэтрин в Рейвенсвик в новогоднюю ночь. Меня зовут Джонатан Гейл.

Когда мальчик садился на стул, Перес заметил, как тот расстроен. Его глаза покраснели. Еще один влюбленный в Кэтрин. Похоже, она всех их дурачила.

Глава 17

Фрэн отправилась за Кэсси к Дункану только после обеда. Когда она проснулась, полиция все еще была в поле, где нашли тело. Мужчины в непромокаемых куртках бродили по вересковой пустоши за домом, растянувшись в неровную цепочку. Фрэн не хотела, чтобы дочь задавала вопросы на этот счет. Говорить с ней на такие темы еще рано. Она позвонила Маргарет Генри – предупредить, что Кэсси не придет в школу.

– Она ночевала у отца. Я подумала, так будет лучше…

– Конечно, – сказала Маргарет. – Вам, наверное, неспокойно жить так близко к Хиллхеду. Мы все вздохнем с облегчением, когда это закончится и маньяка посадят.

Словно не оставалось сомнений в том, кто виноват.

«Дункана, наверное, можно назвать „кронпринцем Шетландских островов‟», – подумала Фрэн. Чего она не понимала, когда выходила за него замуж, – это ведь все равно что брак простолюдинки с аристократом. Здесь жило много поколений его семьи. Они владели землями, судами, фермами. Его дом – огромная каменная громадина в готическом стиле, почти замок. Вернее, то были руины замка, пока не нашли нефть и семья не сдала нефтяным компаниям участки под трубопроводы – за такие деньги, что Дункан мог больше не работать. Хотя работал. Чем именно он занимался, Фрэн так и не поняла. Он называл себя «консультантом».

«Забудь про нефть, – сказал он вскоре после знакомства. – Будущее островов – в туризме, экотуризме».

Он позиционировал себя как «лицо Шетландов», давал советы по местному бизнесу, продвигал народные промыслы. У него был офис в Леруике, а на встречи он летал в Глазго, Лондон и Абердин. Исходившая от него властность так привлекала. Бешеная езда, международные звонки по мобильному – все это заводило Фрэн.

Они познакомились, когда Фрэн приехала делать фотографии для статьи о молодом дизайнере с Йелла, чьи вязаные вещи продавались в эксклюзивных бутиках Нью-Йорка и Токио. Но не в Лондоне. Лондон их тогда не брал, хотя после публикации статьи дизайнеру стали поступать предложения и от британских модных домов.

Идею материала подкинул Дункан – в роли «консультанта», предположила Фрэн. Он встретил ее в аэропорту. Она сразу поддалась его обаянию. Был самый разгар лета. Дункан накормил ее ужином в городе, затем повез на запад. Они гуляли по утесам, видели вдали маяк Фулы. Занимались любовью в переделанном под жилье лодочном сарае в Скалловее, через открытые окна доносился плеск воды и проникал не гаснущий даже ночью свет. Она думала, Дункан там живет, но не знала, что это лишь один из его туристических объектов. Часть империи.

Фрэн решила, что на этом все закончится. Улетела наутро, уставшая и слегка пристыженная – это был ее первый разовый секс. Но через неделю Дункан явился в ее лондонский офис с шампанским и свитером от той самой дизайнерши – вещью, которая стоила как месячная зарплата. «Тебе понадобится что-то теплое, когда переедешь ко мне. Но это не значит, что ты не можешь выглядеть шикарно…»

В итоге она уехала с ним – кто ж устоит перед грандиозным жестом (это касалось и следующих его женщин). Да и острова покорили ее с первого взгляда. То ли она влюбилась в Дункана, то ли в это место. Смогли бы шампанское и свитер убедить ее переехать в Бирмингем?

Но поженились они, только когда уже ждали Кэсси. Беременность не планировали, и Фрэн удивило его двойственное отношение. Она ждала восторга. Разве беременность – не драма? А он обожал драмы.

– Наверное, нам стоит пожениться, – неуверенно сказал он, будто надеясь, что она предложит другой вариант.

– Зачем? – вспылила она. – Я независимая женщина. Можем оставить все как есть. Просто теперь у нас будет ребенок.

– Нет, – ответил Дункан. – Если будет ребенок, мы должны пожениться.

Это было жалким подобием предложения. Она мечтала о другом. Как минимум о Париже.

А когда Кэсси исполнилось полгода, Фрэн застала его в постели с другой – старше ее, шетландской аристократкой, чей род восходил к временам норманнов. Селия тоже была замужем. Их роман длился много лет, еще до появления Фрэн. Большинство друзей знали об этом и не видели проблемы. Фрэн считала Селию подругой. Такой Фрэн хотела бы видеть свою мать – сильной, независимой, нестандартной. Она выделялась среди островитянок – носила черное, ярко-красную помаду, длинные серебряные и янтарные серьги. Вышла замуж против воли семьи.

Фрэн собрала вещи Кэсси и улетела первым же рейсом. Игнорировала оправдания Дункана. Он казался ей жалким. Что за эдипов комплекс – тяга к женщинам старше себя? Было ясно: Селию он не бросит. Фрэн снова начала жизнь в Лондоне. Предательство женщины, которой она восхищалась, ранило сильнее, чем измена мужа.

Но когда Кэсси подошла к школьному возрасту, у Фрэн случился кризис. Очередные отношения развалились болезненно и совершенно неблагородно. Обычное дело. Ей хотелось сбежать и спрятаться. Снова гордость. Ненавистно было думать, что придется обсуждать унижение с