Зверь - Мола Кармен

Он предупредил, что в католический ломбард «Монте-де-Пьедад», что напротив монастыря Дескальсас, перстень нести нельзя. Клара много раз ходила туда с мамой. Когда у Кандиды не было денег даже на еду, она закладывала маленький кулон, подаренный ей умиравшим отцом. Как только дела немного налаживались, Кандида выкупала его, чтобы затем повторить все сначала. После смерти матери девочки так и не нашли кулон — он наверняка остался в залоге, и они больше никогда его не увидят. В Монте-де-Пьедад всегда интересовались происхождением драгоценностей, там не принимали краденого и назначали справедливую цену. Но перстню с двумя скрещенными молотами такую проверку ни за что не пройти.

Недалеко от их дома, на улице Ареналь, было другое место, куда обращались те, кто не мог объяснить, откуда вещи, принесенные под залог. Подъезд выглядел омерзительно, Клару охватил страх, но она все-таки заставила себя подняться на второй этаж и вошла в большую комнату, где толпились какие-то люди. Грязные унылые лица, отчаянный вид и бедность не произвели на Клару особого впечатления — такого она навидалась. Девочка дождалась своей очереди и подошла к окошку:

— Я хочу продать вот это.

Владелец ломбарда Исидоро Сантамария держал несколько лавок по всему городу, а также ювелирный магазин на Калле-Майор. Он взял перстень и стал с интересом рассматривать его сквозь увеличительное стекло.

— Откуда он у тебя?

— Нашла.

— Он очень дорогой, но для воровки ты еще слишком мала.

— Я не украла его, просто нашла на улице, на земле.

Исидоро впился в нее цепким взглядом.

— Я дам тебе за него пятьдесят реалов. И скажи спасибо, что не зову полицию.

Клара не знала, что делать.

Она чувствовала, что ее обманывают, но понимала, что единственный способ уговорить Лусию не ходить в тот дом — показать ей деньги. И уже готова была согласиться, когда за ее спиной прозвучал женский голос:

— Девочка не продаст его за такие гроши.

Клара обернулась и увидела сеньору де Вильяфранку из Благотворительного комитета, которая навещала их мать.

— Клара, перстень стоит гораздо дороже. Я не буду спрашивать, где ты его взяла, но дам тебе за него намного больше денег. Пойдем.

Женщина смотрела на нее ласково и решительно. Клара пошла с ней, уверенная, что на помощь ей явился сам ангел-хранитель. Обе не заметили, как Сантамария, процедив сквозь зубы пару ругательств, велел одному из своих людей проследить за ними.

18

____

Прожив в Мадриде шесть лет, Диего научился откладывать осуществление своих планов: он не стал известным репортером, не поставил ни одной пьесы и не заработал денег, чтобы жить в свое удовольствие и хвалить себя за решение перебраться в столицу. Но в то утро, возвращаясь домой, он был готов поверить, что несбывшиеся мечты не так уж важны. Даже перспектива признать поражение перед родными не страшила его. С той минуты, как он проснулся рядом с Аной Кастелар, его переполняло счастье, и оно служило щитом ото всех прежде казавшихся такими болезненными ударов судьбы. Даже отказ Морентина публиковать очередную заметку о Звере теперь не мог испортить ему настроение. Он не бросил дело, хотя успехов в расследовании пока не добился. Эмблема с двумя молотами, похоже, была единственной в своем роде и не совпадала ни с одним из известных ему геральдических изображений. Информация о последних перемещениях Берты и показания родственников девочек, которых нашли при сходных обстоятельствах, — например контрабандистов, потерявших свою дочь Фернанду, — так и не пролили свет на личность загадочного Зверя. Другой на месте Диего давно забросил бы расследование, если не из-за его безнадежности, то от безденежья, но репортера не смущали даже пустые карманы.

Задумавшись, Диего забыл о привычных мерах предосторожности — избегать встречи с Басилией, квартирной хозяйкой, и та, как назло, возникла у него на пути.

— Сеньор Руис, вы задолжали мне уже за три месяца.

— Не беспокойтесь, на этой неделе я заплачу все, что должен.

— То же самое вы говорили на прошлой неделе.

— Я помню, но у меня возникли непредвиденные расходы. Я заплачу, вы же знаете: в конце концов я всегда с вами рассчитываюсь.

— Предупреждаю в последний раз: или плати́те, или освобождайте помещение. Здесь вам не богадельня!

Диего уже и не помнил, сколько раз за годы, что он жил в этой квартире, хозяйка делала ему последнее предупреждение. Сейчас он задолжал за три месяца, но два года назад срок доходил и до пяти. Тогда он готов был вернуться в родную Саламанку, отказаться от мечты стать журналистом и работать на семейном ткацком предприятии, которым руководил его брат Родриго.

Жилище Диего было скромным, но удобным, и искать другое он не хотел. Доходный дом стоял на улице Фукарес, рядом с пустырем Костанилья-де-лос-Десампарадос, где время от времени возникал небольшой стихийный рынок. При первом посещении квартиры Диего узнал, что буквально в нескольких метрах отсюда было напечатано первое издание «Дон Кихота», и счел это счастливым предзнаменованием: отблеск успеха великой книги коснется и его статей. Войти в дом можно было через широкие, но не слишком высокие ворота. За долгие годы верхняя перекладина искривилась из-за непогоды и термитов. Длинный проход вел во двор, окруженный деревянными галереями, куда выходили пронумерованные двери. Комната Диего была обставлена скудно: сундук, обитый потертой и растрескавшейся кожей, стол с чернильницей, пером, пресс-папье и писчей бумагой, таз для умывания и миска для бритья, старое настольное зеркало, покрытое пятнами, и кое-какие туалетные принадлежности: бритвенный прибор, расческа, лосьоны… Единственным украшением была ветка с сухими листьями, стоявшая в подставке для зонтов.

Диего упал на кровать, не раздеваясь, — он слишком устал. Сонливость навалилась свинцовым грузом, но вскоре рассеялась от настойчивого стука в дверь. Это не могла быть донья Басилия, ведь с ней Диего только что говорил, и он озадаченно подошел к двери. На пороге стояла женщина лет сорока, еще красивая, несмотря на поблекшую кожу. Ее большие темные глаза, окруженные глубокими тенями, как у человека, немало страдавшего на своем веку, жадно всматривались в Диего.

— Вы Диего Руис? Дерзкий Кот? Вы ведь так подписываете свои статьи, верно?

— Кто вы?

— Простите, что явилась к вам домой. Я насчет вашей статьи. Можно мне войти?

Не дожидаясь разрешения, незнакомка шагнула внутрь, положила на стол вырезку из старого номера «Эко дель комерсио» и разгладила ее рукой. Это была последняя опубликованная статья о Звере, в которой Диего еще говорил о нем как о мифическом чудовище.

— Вообще-то, я собирался поспать. Не могли бы вы зайти позже?

— Зверь убил мою дочь.

От посетительницы пахло спиртным, ее взгляд немного блуждал, но слова прозвучали так твердо, что Диего решительно закрыл входную дверь. Гостья опустилась на кровать и тяжело вздохнула, прежде чем заговорить.

Ее зовут Гриси. Она актриса и участвует в предстоящей премьере Театро-де-ла-Крус. Ее имя ни о чем не говорило Диего, но он знал, что актеры, игравшие в этом театре, равно как и в Театро-дель-Принсипе, известны по всей Испании.

— Зверь не впервые убивает девочек. Он убил мою дочь, но это было не в Мадриде, а в Париже.

— Думаю, вам лучше рассказать все с самого начала…

Теперь женщина говорила невнятно. Может быть, из-за смерти дочери она лишилась рассудка? Однако Диего начал постепенно улавливать смысл в ее словах: год назад Гриси отправилась во Францию, чтобы изображать испанку на парижской сцене. В поездке ее сопровождала двенадцатилетняя дочь.

— Мы должны были провести там два месяца. Я подумала, лучше взять девочку с собой, а не оставлять снова с бабушкой и дедом, с которыми она прожила всю жизнь. Все-таки я ее мать…

Дела шли хорошо, Гриси становилась знаменитой в парижском театральном мире. Она даже привлекла внимание влиятельных людей, и ей обещали главную роль в нашумевшей постановке. Но однажды вечером, когда после спектакля она вернулась в их съемную каморку, Леоноры там не оказалось.