Черный ворон - Энн Кливз

Он вошел в дом ровно в полночь. Тейлор велел всем быть в оперативном штабе за час до рассвета, но Пересу не хотелось спать. Включив чайник, он вспомнил, что с обеда ничего не ел, и сунул в гриль ломтики хлеба, достал из холодильника маргарин и джем. Решил позавтракать сейчас, сэкономив время утром.

За едой пробежался глазами по письму, пришедшему накануне, – тонкому конверту авиапочты от старой знакомой с Фэр-Айла. В тридцать лет она решила, что должна посмотреть мир, а не торчать на северных островах, и теперь преподавала в Танзании по волонтерской программе. Ее слова рисовали пыльные дороги, экзотические фрукты, улыбающихся детей. «Почему бы тебе не приехать?» В пятнадцать он был в нее влюблен. Наверное, чувства еще остались. Но ведь и Сару он любил, когда женился. «Эмоционально несдержанный» – фраза, подхваченная бог знает где. Такую могла бы сказать Сара. Жестко, но, вероятно, справедливо. Он не к месту расточал нежность. Даже сейчас ему хотелось защитить Фрэн Хантер и ее ребенка, а к Магнусу Тейту он чувствовал почти невыносимую жалость, убийца тот или нет. А ведь полицейские должны быть беспристрастны.

Ополоснув чашку и тарелку, он поставил их в сушилку, налил стакан воды, чтобы взять с собой в постель. Но наверх так и не пошел. Проверил телефон – два сообщения. Первое от Джона, отправлено в пятнадцать минут девятого. Друг звонил из «Лаунжа», городского бара, фоном слышались скрипка и смех. «Если свободен – заходи, куплю обещанную пинту. Хотя, полагаю, ты занят. Как-нибудь наверстаем». Значит, новости об убийстве уже разошлись.

Второе сообщение было от матери. Она не сочла нужным представиться.

«Решила, тебе будет интересно: Вилли и Эллен наконец собрались уехать со шхер[6]. Перебираются на юг, поближе к Энн. Позвони как-нибудь».

В голосе сквозила сдержанная взволнованность. Он знал, в чем дело. Вилли и Эллен – пожилая пара, фермерствовавшая на Фэр-Айле с самой свадьбы. Вилли – уроженец острова, дальний родственник со стороны бабушки Переса. Эллен приехала сюда молодой медсестрой. Теперь их участок освободится.

Как на это реагировать? Паникой? Тоской? Радостью? Определиться было трудно. Вместо эмоций всплыли воспоминания о последнем визите на шхеры. Дом недавно отремонтировали – новая крыша, расширенное кухонное окно с видом на Южный маяк. Эллен угощала домашними лепешками. Он жевал у окна, думая, что поля достаточно защищены от ветра, чтобы выращивать ячмень. «Если вернусь, – мелькнуло тогда, – хорошо бы возродить былое многоотраслевое хозяйство».

Теперь это было нечто большее, чем фантазия. Перес мог поселиться там, если бы захотел. Национальный фонд Шотландии, владевший островом, отдавал приоритет уроженцам Фэр-Айла. Решение, которое Перес откладывал, настигало его. Возвращение на остров означало предопределенное будущее. Традиции здесь значили многое. Его отец был капитаном почтового судна. Перес автоматически вошел бы в команду, чтобы со временем занять его место. Когда-то он мечтал об этом – о преемственности и надежности островной жизни. Теперь же, получив такую возможность, сомневался. Не превратится ли это в бесконечную рутину?

Может, он думал бы иначе, не будь вовлечен в самое интересное дело в карьере. На него повлиял энтузиазм инспектора из Инвернесса. Возможно, это снова были эмоции, но сегодня ночью быть полицейским казалось важным. Сохранилось бы это чувство, сведись работа к расследованию мелких краж и нарушений правил дорожного движения?

Семья жаждала его возвращения, хотя ему никогда не говорили об этом прямо. «Решать тебе, – твердили они. – Главное, чтобы ты был счастлив». Они гордились его работой. Но давление ощущалось – тихое, неозвученное. Он последний Перес. Сестры вышли замуж, и эту фамилию носил только он. Когда он рассказал матери о разрыве с Сарой, в ее глазах мелькнуло что-то неуловимое: «Значит, внуков не будет. По крайней мере, пока». Сара, должно быть, тоже чувствовала это давление. Всю беременность. И после того, как ребенок погиб.

Со стаканом воды он поднялся наверх. Сегодня не время для решений. Взглянул в окно, задернул шторы. Обычно он засыпал под убаюкивающий шум прибоя – привычный, почти незаметный. Но сегодня море у берега сковал лед и стояла тишина, нарушаемая лишь странными скрипами. Он думал, что перед глазами будет стоять лицо мертвой девочки, исклеванное птицами, но вместо этого видел лишь виды Фэр-Айла: солнечный свет над Южной гаванью, бегущие по склонам мыса Малкольма тени облаков.

* * *

На следующее утро, когда Перес прибыл в участок, Тейлор уже ждал его. Он вызвал его в одну из переговорных и, судя по всему, успел освоиться. Перес подумал, что тот вряд ли проспал всю ночь.

– Поболтаем по-быстрому перед общим собранием, – сказал Тейлор. – Расскажи, что удалось выяснить вчера, с кем говорил. Про старика знаем. С кем еще?

Перес кратко изложил события. Ощущение было странное – он давно не отчитывался перед другим детективом.

– Нужно восстановить хронологию.

Тейлор вырвал листок из блокнота, размашисто начал делать пометки черной гелевой ручкой. Перес надеялся, что больше никто не попытается расшифровать эти каракули. Совершенно нечитаемые.

– В ночь на первое января она с подругой приходит к Магнусу Тейту – на спор. Третьего числа говорит отцу, что идет на вечеринку и ночевать не вернется. Четвертого присылает сообщение, что задержится. – Он поднял взгляд. – Отец вообще спрашивал, где эта вечеринка? У кого?

Перес покачал головой:

– У него недавно умерла жена. Он в депрессии, дочь предоставлена сама себе.

– Ладно. В таком месте все быстро всплывет. Утром четвертого она едет домой на автобусе. Тейт там же, зовет на чай. Утверждает, что она ушла до темноты. Это последнее, что о ней известно. Утром пятого тело находят у подножия холма неподалеку от Хиллхеда. Так?

– Да.

Он едва не сорвался на «сэр», но вовремя остановился. Это же его участок.

– Тогда посмотрим, что приготовили остальные.

Перес поручил Сэнди организовать оперативный штаб. Констебль хорошо разбирался в компьютерах и любил рутинную работу – куда лучше, чем контактировать с публикой. В пьяных разборках по пятницам Сэнди был незаменим, но там, где требовались такт и деликатность, совершенно бесполезен. Сейчас он стоял, почесывая задницу, и смотрел на Тейлора с выражением волчонка, ждущего оценки Акелы. В этом и была проблема Сэнди – он так и остался веснушчатым мальчишкой.

– Ну как? – Он с энтузиазмом ждал вердикта. – Конечно, у нас раньше не было дел такого масштаба. По крайней мере, не при мне. Компьютеры настроены.

– Великолепно, – сказал Тейлор с чрезмерной восторженностью. Его мысли