Два вида истины - Майкл Коннелли

Анжела Мартинес, автор записки Босху, как оказалось, точно знала, что случилось с Эсмеральдой Таварес, потому что она и была Эсмеральдой Таварес.

В среду вечером Босх позвонил по номеру, указанному в полученном им письме, и женщина, представившаяся Анжелой, сказала, что встретится с ним в девять утра следующего дня у себя дома в Вудленд-Хиллз.

Женщина, открывшая дверь квартиры на бульваре Топанга Каньон, была блондинкой лет тридцати. За последние два года Босх провел много времени, рассматривая фотографии темноволосой и темноглазой Эсме Таварес пятнадцатилетней давности. Он повесил одну ее фотографию с надутыми губками в камере, чтобы она всегда напоминала ему об этом деле. Он выбрал эту фотографию из всех остальных, потому что знал, что с течением времени положение закрытого рта человека мало меняется. Женщина, назвавшаяся Анжелой, не улыбалась, когда открыла дверь, и он сразу понял, что это Эсме.

И она поняла, что он знает.

— Вы должны перестать меня искать, — сказала она.

Они сидели в ее гостиной, и она рассказывала ему свою историю. Когда она начала, он мог бы дополнить ее подробностями, но он позволил ей рассказать все как есть. Молодая женщина попала в неудачный брак с пожилым, доминирующим мужчиной; она регулярно подвергалась физическому насилию и была привязана к ребенку, которого никогда не хотела иметь, и который был нужен ее мужу только как средство контроля над ней. Она сделала трудный выбор — оставить все, включая ребенка, и исчезнуть.

Ей помогли, и когда Босх углубился в свои вопросы, выяснилось, что помощь пришла от любовника, с которым она в то время жила на стороне, а теперь живет уже пятнадцать лет. Сначала они уехали и жили вместе в Солт-Лейк-Сити. Через десять лет они вернулись, потому что оба скучали по городу, в котором выросли.

В ее истории было больше дыр, чем в рыболовной сети Сан-Педро, но Босх считал, что все эти упущения и несоответствия призваны выставить ее в лучшем свете в месте, где царит глубокая тень. Казалось, она не чувствовала вины ни за дочь, которую оставила в детской кроватке, ни за усилия общины найти ее. Она утверждала, что не знала обо всем этом, потому что в то время жила в Солт-Лейк-Сити.

Она также утверждала, что ее исчезновение не было попыткой каким-либо образом вызвать подозрение у мужа, которого она оставила. По ее словам, у нее не было другого выхода, кроме как бежать.

— Если бы я попыталась просто уйти от него, он бы убил меня, — сказала она. — Признайтесь, вы думали, что он меня убил.

— Возможно, это правда, — сказал Босх. — Но, по крайней мере, частично это было продиктовано обстоятельствами вашего исчезновения с ребенком, оставленным в кроватке.

В конце концов, Анжела Мартинес, урожденная Эсмеральда Таварес, не оправдывалась за содеянное. Ни перед Босхом, ни перед полицией, ни перед обществом. И больше всего — перед своей маленькой дочерью, которую ее муж отдал на удочерение через год после того, как его жены не стало.

— Вы хоть знаете, где она? — спросил Босх, бесстрастная поза детектива в данный момент не работала.

— Где бы она ни была, я уверена, что она в лучшем месте, чем если бы я осталась в этом доме ужасов, — сказала Мартинес. — Она могла бы не пережить этого. Я знаю, что не пережила бы.

— Но откуда вы знали, что он отдаст ее, когда вас не станет? Она все еще могла быть в том доме ужасов, насколько вы тогда знали.

— Нет, я знала, что он отдаст ее. Он хотел ее только для того, чтобы я была привязана к нему. Я доказала, что он сильно ошибался.

Босх подумал о прошедших годах и всех попытках найти ее. Он думал о детективе Вальдесе, теперь уже начальнике полиции, которого так долго преследовало это дело. Босх знал, что с одной стороны это был хороший исход. Тайна была раскрыта, и Эсме была жива. Но Босху было не по себе.

— Почему сейчас? — спросил Босх. — Почему вы обратились именно сейчас?

— Мы с Альбертом хотим пожениться, — сказала она. — Пришло время. Мой муж так и не развелся со мной — настолько он был властным. Он никогда не объявлял меня мертвой. Но я наняла адвоката, и теперь он этим займется. Первый шаг — раскрыть тайну, над которой все так долго ломали голову.

Она улыбнулась, словно гордясь своими действиями, воодушевленная тем, что так долго хранила тайну.

— Разве вы все еще не боитесь его, своего мужа? — спросил Босх.

— Уже нет, — ответила она. — Тогда я была еще девочкой. Теперь он меня не пугает.

Ее улыбка превратилась в оскал с фотографии, которую Босх повесил в камере, где он работал.

Он встал.

— Думаю, у меня есть все необходимое, чтобы закрыть это дело, — сказал он.

— Это все, что вам нужно знать? — спросила она.

Она казалась удивленной.

— На данный момент, — сказал Босх. — Я свяжусь с вами, если будет что-то еще.

— Ну, вы знаете, где меня найти, — сказала она. — Наконец-то.

После этого Босх направился в участок. Он был угрюм. Он шел с еще одним закрытым делом, но радоваться было нечему. Многие люди потратили время, деньги и эмоции на Эсме Таварес. Как всегда предполагалось, Эсме Таварес была мертва. Но Анжела Мартинес была жива.

Припарковавшись у полицейского участка, он прошел через детективное бюро, направляясь в главный внутренний коридор участка. Капсулы были пусты, и Босх слышал голоса из штабной комнаты. Он подозревал, что детективы устроили совместный обеденный перерыв.

Кабинет начальника полиции находился в центре участка и через коридор от кабинета вахтенного лейтенанта. Босх просунул голову в дверь и спросил секретаршу Вальдеса, нет ли у босса свободных пяти минут. Он знал, что, как только он окажется в комнате с этим человеком, разговор, скорее всего, продлится гораздо дольше. Секретарша перезвонила в комнату за своим столом и получила согласие. Босх шагнул внутрь.

Вальдес, как обычно, был в форме и сидел за своим столом. Он держал в руках раздел "А" газеты "Таймс".

— Просто читал о тебе, Гарри, — сказал он. — Здесь тебя очень хорошо оправдали. Поздравляю.

Босх сел напротив него за стол.

— Спасибо, — сказал он.

Босх прочитал статью утром, прежде чем отправиться на встречу, и остался доволен. Однако он знал, что