Два вида истины - Майкл Коннелли

последнего сильного землетрясения в 1994 году. В Лос-Анджелесе никто не хотел остаться без наличных, когда случится большое землетрясение. Банкоматы были бы выведены из строя, а банки закрыты во время гражданской катастрофы. Наличные будут королем, и Босх планировал соответствующие действия на протяжении более двадцати лет. По его оценке, в носке было около десяти тысяч долларов.

Он положил остальные предметы обратно в коробку, в последний раз взглянув на фотографию матери и сына. Он не помнил, как позировал для снимка и где он был сделан. Это был профессиональный снимок с белым, теперь уже пожелтевшим фоном. Возможно, юный Гарри был с ней, когда она фотографировалась для того, чтобы получить роль статистки в кино. Может быть, тогда она заплатила фотографу чуть больше за снимок с сыном.

Босх поднялся на холм к Малхолланд, а затем проследовал по змейке до бульвара Лорел-Каньон, который вывел его с северной стороны в долину. Как только на телефоне появились отметки о том, что он снова в сети, он позвонил Белле Лурдес на ее мобильный. Он ожидал, что она уже уйдет с дежурства и будет дома. Тем не менее, она ответила сразу же.

— Гарри, я собиралась позвонить тебе, но подумала, что, возможно, ты уже празднуешь.

— О, ты имеешь в виду дело? Нет, никакого празднования. Просто рад, что все закончилось.

— Я бы сказала. Ну, я собиралась позвонить, чтобы сказать, что они опознали другого русского по его отпечаткам. Помнишь, ты называл его Игорем, чтобы не перепутать все стороны, когда рассказывал историю?

— Да.

— Так вот, парня действительно звали Игорь. Я имею в виду, каковы шансы?

— Наверное, очень хорошие, если ты русский.

— В общем, Игорь Гольц[42], Г-О-Л-З, возраст тридцать один год. По данным Интерпола, он был еще одним членом "Братвы" и давним соратником Случека. Они познакомились в российской тюрьме и, вероятно, приехали сюда вместе.

— Ну, думаю, на этом дело "Фармации" закончилось, да?

— Я сегодня оформляла документы. Ты появишься завтра, когда закончится ваша судебная процедура?

— Да, мои дела закончились, и я буду завтра.

— Извини, ты знаешь, о чем я. Будет здорово, что ты вернешься.

— Слушай, я звоню, чтобы спросить тебя кое о чем. На днях ты упомянула, что была рядом с наркоманами, включая кого-то из твоей собственной семьи. Ты не против, если я спрошу, кто это был?

— Да, моя сестра. Почему ты хочешь это знать?

— А сейчас с ней все в порядке? Я имею в виду, сейчас она не зависима?

— Насколько я знаю. Мы не так часто с ней видимся. Как только она стала чистой, она не захотела быть рядом с людьми, которые видели ее в плохое время, понимаешь, о чем я?

— Думаю, да.

— Она воровала как сумасшедшая у моих родителей. У меня тоже.

— Так бывает.

— Так что мы спасли ее, но в результате потеряли. По крайней мере, в хорошем смысле. Она живет в районе Залива, и, как я уже говорила, она уже четыре года трезвая и чистая.

— Это замечательно. Как вы сделали ее чистой?

— Ну, на самом деле мы этого не делали. Это был рехаб[43].

— Какой именно вы использовали? Вот почему я звоню. Мне нужно устроить кое-кого туда, и я не знаю, с чего начать.

— Ну, есть шикарные, которые стоят целое состояние, а есть те, которые не стоят. Ты получаешь то, за что платишь, в том, что касается комфорта, но моя сестра уже была практически на улице. Поэтому место, куда мы ее устроили, было похоже для неё на рай. Комната и кровать, понимаешь это? Это была смесь кружков и частных сеансов с психиатрами. Анализ мочи каждый день.

— Где это было? Как это называлось?

— Реабилитационный центр назывался "Старт". Он находился в Канога Парке. Четыре года назад это стоило двенадцать сотен в неделю. Страховки не было, поэтому мы все вносили взносы. Сейчас, наверное, больше. Из-за опиоидов трудно найти койку в некоторых из этих мест.

— Спасибо, Белла. Я проверю это.

— Увидимся завтра в участке?

— Да.

Босх ехал по шоссе 101, переходящему на север в шоссе 405. Впереди виднелся шлейф дыма от пивоварни.

Он позвонил в справочную службу и был соединен со центром "Старт". После того как его дважды переводили в режим ожидания, он наконец поговорил с человеком, которого звали директор по размещению. Она объяснила, что это учреждение специализируется на лечении опиоидной зависимости и что они не резервируют места, предпочитая работать строго по принципу "первый пришел — первый обслужен". На данный момент в учреждении на сорок две койки было три свободных места.

Босх спросил о ценах и узнал, что за четыре года еженедельная плата по системе "все включено" подскочила более чем на пятьдесят процентов и составляет 1880 долларов США, оплачивается заранее при рекомендованном четырехнедельном минимальном курсе лечения. Босху вспомнилась проповедь Джерри Эдгара о том, что кризис с опиодами слишком велик, чтобы его закрыть, потому что все на нем делают деньги.

Босх поблагодарил директора по размещению и отключился. Через пять минут он уже подъезжал к комплексу "Святых дорог". На этот раз на переднем дворе было припарковано несколько мотоциклов, и он подумал, не попал ли он на ежемесячное собрание членов клуба. Прежде чем выйти из джипа, он позвонил Циско, чтобы узнать, не приехал ли он невовремя.

— Нет, парень, я выйду и проведу тебя. По средам здесь почему-то всегда много народу. Я даже не знаю почему.

Босх прислонился к джипу, когда вышел Циско.

— Ну и как она? — спросил он.

— Обижена, как всегда, — сказал Циско. — Но я думаю, это хороший знак. Помню, Мик Холлер заходил навестить меня, когда я был на четвертом или пятом дне. Я сказал ему через дверь, что он может забрать свою работу и засунуть ее себе в задницу. Конечно, через неделю мне пришлось попросить его вытащить ее из его задницы и вернуть мне.

Босх рассмеялся.

— Ты слышал об этом месте в Канога-Парке под названием "Старт"? — спросил он.

— Да, реабилитационный центр, — сказал Циско. — Я слышал о нем. Но на самом деле я ничего о нем не знаю.

— Я слышал от кого-то, что это хорошо. У них были результаты. Это стоит около двух тысяч в неделю, так что