Четыре мертвых сестры - Наталья Евгеньевна Масальская

Те самые человеческие глаза, которые достал для Иволгина Терентьев. Они были как живые, отражая пляшущий язычок пламени моей лампы. Красивое сиреневое платье в мелкий белый цветочек стянуто на талии тонким ремешком. Руки по-девичьи стыдливо сложены впереди, но вот ног у Далис не было. Кукла стояла на массивной металлической подставке, похожей на грубый протез. Ее темные длинные волосы аккуратно расчесаны. На ощупь – настоящие. Я отступила на шаг. Что, если он снял скальп с Яны? Именно ее голова предназначалась по обряду для сверхсущества. Я вспомнила общую фотографию семьи Иволгиных. На ней Яна была почти копией Далис.

– Так, значит, Иволгин никого не воскрешал? Значит, Далис – это просто кукла? Зачем тогда этот ритуал, убийства, расчленения? – повернулась я к Егору, но смотрела мимо него, туда, где земляной пол был залит давно высохшей вонючей жижей. Мне не хотелось думать, что это кровь, иначе меня снова начнет тошнить.

Однако мой напарник молчал, погруженный в чтение. Я подошла к нему и заглянула в большую общую тетрадь в его руках. Кривой, убористый, почти нечитаемый почерк сменялся ровным, округлым, явно женским.

– Егор, – я положила руку ему на плечо, привлекая к себе внимание, – что это?

– Заметки к кукле. – Его глаза продолжали бегать по строчкам.

В этот момент раздался глухой, но сильный удар. Казалось, во флигель ударила молния, пересчитав все ряды кирпичной кладки до самого основания. С потолка, шипя, посыпалась земля. Лампочка над нами погасла, и мы остались стоять в дрожащем, зыбком круге света, создаваемого двумя керосинками.

Я вцепилась в рубашку Егора, оглядываясь вокруг, и только сейчас поняла, что захлопнулся люк. Мы бросились к погрузившейся в полутьму лестнице, забарабанили в дверь в потолке и закричали. Нас, похоже, никто не слышал.

– Тихо! – схватил меня за руку Егор.

Мы оба затаились, прислушиваясь к звукам наверху. Казалось, кто-то пытается вставить железный лом в зазоры между досок. Может быть, хочет открыть люк? Однако за глухими ударами послышался металлический лязг. Похоже, кто-то отломил рычаг, открывающий дверцу в полу. Мне в глаза попала пыль вперемешку с землей. Я зажмурилась и спустилась вниз, чтобы случайно не упасть с лестницы, пока ничего не вижу.

Егор снова принялся колотить в крышку и кричать, чтобы нас выпустили. Я наконец смогла открыть глаза и даже через поволоку слез видела страх и отчаяние в его взгляде.

– Нет-нет-нет, даже не вздумай произносить это! – предупредила я и, стиснув зубы, поднялась по лестнице и начала толкать тяжелую крышку люка плечом.

Бесполезно! Я выбилась из сил, борясь с закрытым люком, рухнула на ступеньку и заплакала. Быть того не может, неужели мы умрем в этом жутком месте? Я жалобно шмыгнула носом и посмотрела на два небольших подрагивающих огонька, тускло освещающих грязную столешницу и ту самую тетрадь, которую нашел Егор, – инструкцию к кукле. Меня охватило такое отчаяние, что я не могла пошевелиться. Казалось, все тщетно и нам ни за что не выбраться отсюда, как не смогли выбраться дочки Иволгина. Настоящая братская могила и зловещий памятник Далис в придачу. Ирония судьбы: я так хотела ее найти, а сейчас бы отдала все на свете за возможность оказаться подальше отсюда и никогда не знать про эти чертовы ритуальные убийства, сумасшедшего писателя и его Далис.

– Так, вставай, – разорвал густую темноту приказной тон Егора. Но мне было глубоко наплевать и на него, и на его хотелки. У меня не было ни малейшего желания вылезать из уютных мыслей о жестокой судьбе и скорой смерти. Они погружали меня в блаженное оцепенение, как наркоз, отгораживая от страха, боли и предопределенности.

– Ты меня слышишь? – Передо мной появилось освещенное пламенем керосиновой лампы лицо Егора. Свет гротескно исказил его, и я невольно засмеялась. С каждым новым приступом хохота мне казалось, что я теряю связь с реальностью, как Алиса, провалившаяся в кроличью нору. Смех извергался из меня волнообразно, как приступы рвоты. Мышцы лица свело судорогой, и я уже не понимала, смеюсь я или плачу.

Егор отступил, давая мне возможность отсмеяться. А когда я смахнула выступившие на глаза слезы и снова посмотрела на него, мне вдруг стало страшно, и, закрыв лицо ладонями, я старалась не разреветься, глубоко вдыхая и вздрагивая всем телом.

– Прекрати истерить! Если ты свалишься в обморок, я не хочу делать тебе искусственное дыхание. Пошли, нам нужно как-то отсюда выбираться.

– Как? Люк закрыт намертво.

– Ты забыла? Наш писатель был мастак на всякие рычаги и головоломки. Наверняка оставил запасной план на случай, если люк захлопнется, – говорил Егор, роясь в выдвижных ящиках стола.

Его слова дарили слабую надежду на то, что у нас получится покинуть это жуткое место. Я вскочила на ноги, но пошатнулась и снова осела на ступеньку. Истерика принесла с собой головокружение и слабость. Я дождалась, пока окончательно приду в себя, и только после этого осторожно встала и подошла к Егору.

– Что мы ищем?

– Все, что поможет нам узнать, где выход, – ответил Егор.

– Какая ценная мысль, – фыркнула я и начала вяло шарить ладонью по куче бумаг и железок, которые он успел вытащить.

– Здесь я уже посмотрел, – предупредил Егор.

Я состряпала гримасу и отошла к кукле. Может быть, она подскажет, как нам выбраться. Но повторный осмотр результатов не дал. Отчаяние и духота делали свое дело, и я снова в бессилии опустилась на ступеньку лестницы. Егор, похоже, тоже ничего не нашел и, бросив копаться в бумажках, подсел ко мне. Наверное, сейчас нужно было что-то сказать, но у меня даже на это не было сил. Что я могла спросить? Получится ли у нас открыть люк? Глупо. Егор либо скажет мне ужасную правду, либо соврет, но от этого мне вряд ли станет легче.

– Мы с Ингой нашли в одной из книг Иволгина заметку на полях, – проговорила я в темноту перед собой.

– Что там? – спросил Егор.

Он убавил фитильки наших ламп, чтобы сэкономить керосин. Мы оба молчали о том, что помещение почти герметично и кислород в нем может кончиться гораздо раньше, чем свет.

– Мм, что-то вроде: «Ведьма, настоящая ведьма. Я обязательно поквитаюсь с тобой». Там еще про психушку. Вроде как эта ведьма хочет сдать его в психушку, и за это он с ней поквитается. Ну, я поехала в психушку, куда Ирина Иволгина возила мужа на прием к психиатру, и выяснила, что там работала Яна – его старшая дочь. Полы мыла, медсестре помогала. В медицинский хотела поступать, комнату снять, и ей нужны были деньги. И еще