Четыре мертвых сестры - Наталья Евгеньевна Масальская

только после того, как ужасная мелодия закончилась.

– Ну и зачем ее снова слушать, если ты уже разгадал код? – возмутилась я. – Кстати, что в нем?

– Способы шифровки текста с помощью музыкальных нот появились сравнительно давно. Такие композиторы, как Бах, Шуман, Брамс, зашифровывали свои имена и послания любимым в своих музыкальных сочинениях. Способов музыкального шифрования или музыкальной монограммы существует несколько. Самые известные: немецкий – он немного сложнее и не такой удобный – и французский – он проще. Каждой из семи нот соответствует своя буква алфавита. Но так как букв гораздо больше, чем нот, они – то есть буквы – записываются под нотами в несколько рядов. Вот так. – Он достал из кармана небольшой блокнот, исписанный табличками и перечеркнутыми словами.

Я мало что понимала из того, что говорил Егор, и он, похоже, заметил это.

– Не стану утомлять тебя рассказом, как нашел нужный смысл, но он звучит как «под полом».

– Под полом? – на автомате переспросила я, так как у нас уже возникала мысль, что в доме мог быть подвал, но мы его так и не нашли. Судя по записям отца, милиция тоже его искала и ничего не обнаружила. – Ты уверен? Может быть, ты неправильно подставил буквы или сложил не в те слова?

Похоже, мой вопрос обидел «великого сыщика», он усмехнулся, засунул блокнот обратно в карман брюк и направился к двери.

– Пошли!

– Куда? – поднимаясь с дивана, бросила я и, едва поспевая за Москвиным, выскочила на улицу.

Похоже, что он действительно обиделся, так как, не останавливаясь, свернул за угол, и сердце у меня в груди забилось сильнее. Неужели он ведет меня во флигель?

Я так разогналась, потеряв его из вида, что чуть не влетела ему в спину, когда он возился с замком.

Егор открыл дверь и остановился, пропуская меня вперед. Джентльмен, блин! Я состряпала гримасу, не решаясь войти: кто знает, что он может придумать? Пропустит меня вперед и захлопнет дверь в наказание за пренебрежение к его теориям?

Он махнул рукой и исчез в комнате. С тревожно пульсирующим в груди сердцем я осторожно переступила через порог.

– Дверь закрой, – раздался непонятно откуда его голос.

Я повиновалась, оставляя свет солнца и шум улицы снаружи.

В доме царил пугающий сумрак. Солнце с трудом проникало внутрь через пыльное окно, а электричество в доме, похоже, давно отключено.

– Эй, ты где? – дойдя до середины комнаты, спросила я в пустоту.

– Да тут, – раздалось за моей спиной. Я обернулась и увидела Егора сидящим на полу у стеллажа с игрушками.

– Что ты там ищешь? – Я подошла ближе и нависла над Москвиным, пытаясь заглянуть ему через плечо.

– Рычаг.

– Ты думаешь, где-то тут есть рычаг, открывающий подвал?

– Да. И если ты поможешь, мы найдем его быстрее, – проговорил он и начал простукивать половицы.

– А как он выглядит?

– Если б я знал…

– Может быть, за картиной или книгами? – предположила я, решая, с чего начать помогать.

– Нет. Здесь все вверх дном перевернула милиция. Это что-то, что нельзя вытащить, снять или отодвинуть.

– Остаются стены и пол.

– Вот их и огляди, – велел Егор, и я, не разделяя его энтузиазма, начала неохотно стучать по отделанным досками стенам.

Не знаю, сколько времени у нас занял поиск рычага, открывающего подвал, но я успела утомиться. А еще вся исчихалась от пыли, которую мы подняли своим простукиванием. Сидя на диване, я наблюдала за Егором, который, похоже, не собирался сдаваться.

– Какой интересный стол, – произнесла я, в очередной раз шмыгнув носом. – Все ножки прибиты к полу.

Егор резко выпрямился, звонко ударившись затылком о книжную полку. Потирая ушибленное место, он повернулся ко мне, а потом перевел взгляд на стол.

– Почему ты так решила?

– Смотри. – Я подошла к столу и показала на короткую, не больше тридцати сантиметров, металлическую ножку, выглядывающую из деревянной боковины. – Болты.

– Действительно. – Он тоже подошел к столу, попробовал приподнять его и велел: – Тащи мой рюкзак, – а сам снова уселся на пол.

Я принесла его сумку, из которой он достал набор инструментов. Вытащил оттуда отвертку и принялся откручивать железную ножку от боковой стенки.

– Держи! – велел он, и я обеими руками вцепилась в готовый упасть ему на голову край столешницы.

– Зачем ты его весь-то раскрутил? Думаешь, когда Иволгин хотел спуститься в тайный подвал, каждый раз разбирал стол?

– Нет, не думаю. Но мы не знаем, как устроен рычаг, поэтому лучше убрать все, что может помешать, – кряхтя от усердия, ответил Егор. – Так, аккуратно… – Он поднялся с пола и взялся за другой конец тяжеленной столешницы.

Мы аккуратно сняли ее с широких боковин, выполняющих роль ножек, и положили на пол. Быстро убрали боковые стенки, и в полу осталась торчать только металлическая ножка.

– Думаешь, это и есть рычаг?

– Да. – Егор возвышался надо мной и, закусив в нервном возбуждении губу, что-то прикидывал.

Я тоже посмотрела на металлическую ножку-трубу. Она казалась намертво привинченной к полу, да и люфта для отклонения ее в стороны не было.

– Это не болты, – потрогав пальцем крепеж, произнесла я.

– Вижу.

Он взялся обеими руками за трубу и потянул вверх. Похоже, она была не закреплена и вылетела без усилий. Егор пошатнулся и с глухим звуком впечатался в стеллаж с игрушками за спиной. С полок попадали куклы и машинки, но нас они сейчас не интересовали. Внимание было приковано к небольшому рычагу, который был скрыт за широкой металлической ножкой-трубой. И дыра в полу, которую до этого прикрывала широкая труба, тоже имелась. Мы переглянулись, и Егор осторожно взялся за рычаг. Чуть помедлив, он отклонил его в сторону. Раздался глухой удар, как от падения тяжелого предмета, и в полу появились очертания прямоугольного люка.

Егор затаил дыхание и отклонил рычаг сильнее. В воздух взвилось облачко пыли, и узкая часть люка со стороны окна подскочила вверх сантиметров на пять. Сейчас в образовавшуюся щель можно было просунуть руку.

Егор опустился на одно колено, я уселась на пол. По моей спине поползли мурашки.

– Готова? – спросил он и, просунув ладонь в щель, откинул крышку люка.

В нос пахнул горячий, спертый воздух подвала. В этой вони отчетливо угадывались не только запахи земли и плесени, но и смрад органики.

Я не шевелилась, сидя на полу, только прикрывала ладонью нос. Тело налилось свинцом, так же как сегодня ночью. Увидев протянутую Егором руку, я вложила в нее свою. Он рывком поднял меня с пола, и мы оба заглянули в кромешную тьму внизу.

– Стой тут, а я попробую найти выключатель, –