Четыре мертвых сестры - Наталья Евгеньевна Масальская

Услышав эти слова, сердце мое подскочило до самого горла. Неужели удача?

– А как вы думаете, о ком он мог говорить «похожи»? – Меня переполняла радость: наконец-то мои подозрения насчет двойника получили пусть и слабое, но подтверждение.

– Так я почем знаю? Сказал и сказал. Может, чего еще говорил, да полы я тогда в коридоре мыла. Знала бы, что меня спрашивать будут, подольше бы постояла, – растянув свои сухие морщинистые губы в улыбке, ответила старушка.

– Спасибо большое, вы мне очень помогли.

Я попрощалась с Буряковой и, сбежав по прогибающимся ступеням на улицу, быстро зашагала в сторону остановки. Неужели я оказалась права и писателю удалось-таки выжить и создать своего монстра? Если так, где он прячется? В поселке? Если Далис видели там несколько раз, значит, и логово их где-то поблизости. Я увидела вдалеке автобус и перешла на бег. Запрыгнув на подножку, еще долго не могла отдышаться. Но на электричку успела.

Вернулась в дом Сомовых аккурат к ужину. Настроение у меня было лучше некуда, поэтому мы болтали с Ингой до темноты, а потом еще сидели на ярко освещенной веранде и слушали стрекотание кузнечиков.

Ночь была темная. И, как бы я ни щурила глаза, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь за слабо виднеющимся в трех метрах от нас забором, видела только густую, бархатную тьму. Лишь оглушительное стрекотание кузнечиков давало надежду на то, что мир за пределами круга света не исчез.

Глава 16

– Почти час ночи, пора ложиться, – вяло произнесла Инга, похоже окончательно разомлев от царившего вокруг бархатно-стрекочущего спокойствия. – Я постелила тебе в гостиной, но если хочешь…

– Нет-нет, в гостиной отлично, – перебила я и с трудом поднялась с насиженного места.

Мы выключили на веранде свет и зашли в дом. Я дождалась, пока Инга закроет дверь на все замки, и мы вместе направились в гостиную, где был разложен большой мягкий диван.

– Если станет страшно, приходи ко мне, следующая дверь по коридору.

Я погасила свет и залезла под тонкое шерстяное одеяло. Сейчас, когда в доме было так же темно, как и на улице, я увидела на черном небе тонкий серп луны в россыпи звезд. Ее свет был таким ярким, что, казалось, стрекочут не кузнечики, а жужжит напряжением лунный свет. Слабый ветерок, задувающий в открытое окно, чуть заметно трепал тонкие полупрозрачные занавески. Стрекотание становилось все громче, будто кузнечики взяли дом в плотное кольцо. Я вспомнила о двойнике Иволгина, и мне показалось, что кто-то стоит на дороге и, не отрываясь, смотрит в темные окна. Стрекотание стало почти зловещим. Оно буквально оглушало меня, еще эта луна с хитрым прищуром заглядывала прямо в щель между штор, будто высматривала кого-то.

Я вылезла из-под одеяла, на цыпочках подбежала к окну и быстро закрыла его на шпингалет. В комнате стало тише, но стрекот не стих до конца, а продолжал тянуть из меня жилы. Чтобы как-то успокоиться, мне пришлось накрыться с головой, и я долго ворочалась без сна, изнывая от духоты.

Стиснув зубы, снова поднялась с постели и со злостью рванула раму. В лицо хлынул прохладный ночной воздух, щедро сдобренный навязчивым стрекотом кузнечиков и непрерывным треском лунного света. Он резал глаза, вкручивался через глазницы прямо в мозг. Я поспешила лечь и снова накрылась одеялом с головой. Поворачиваться спиной к окну было страшно – если кому-то вздумается залезть в дом, я его не сразу замечу. От всех этих мыслей я разнервничалась и замерзла. Подтянув колени к груди, старалась успокоиться и убедить себя в том, что никаких призраков не существует.

Я смотрела, как порыв ветра треплет край легкой занавески. Это убаюкивало меня. Веки налились свинцом, и мне все сложнее было держать глаза открытыми. По телу разлилось тепло и уютная слабость.

Очередной порыв ветра откинул к стене занавеску, и темнота вдруг полилась на подоконник, протягивая ко мне свою безобразную руку. За ней появилась вторая, зацепилась за край стола, заслонив лунный свет, и стекла по столешнице на пол. Тело мое похолодело, каждая мышца была до боли напряжена, однако я не могла пошевелиться, будто сонный паралич сковал меня, не давая возможности спастись от тьмы, которая медленно текла к моей постели. Я зажмурилась, сердце упруго пульсировало в висках и деснах. От того количества крови, что разом прилило к лицу, казалось, голова сейчас разлетится на части. Даже сквозь полузакрытые веки я видела, как черная тень собралась в высокую фигуру и нависла надо мной, заслоняя весь оставшийся мир. Я затаила дыхание в надежде, что она не заметит меня, однако ее безобразная рука легла мне на плечо. Испуг острым спазмом вспарывал мне легкие. Я силилась закричать, но только послушно глотала сочащуюся в меня темноту большими глотками через открытый рот.

Наконец я высвободилась и рывком села на кровати, безумно глядя в испуганное лицо Инги. Я не понимала, происходит это на самом деле или просто снится, продолжая со свистом втягивать прохладный ночной воздух через перекошенный спазмом рот.

– Прости, прости, – чуть слышно причитала Инга, поглаживая меня по руке. – Испугала, да? Это я, успокойся.

Видя, что я понимаю ее, она склонилась к самому моему уху и едва различимо шепнула: – Слышишь?

– Что я должна услышать? – осипшим от испуга голосом спросила я, чуть отстранившись.

– Привидение. Оно снова скребется за стенами. Нужно просто подождать. Слушай.

Не знаю, как долго мы сидели, прислушиваясь в темноте, но в какой-то момент я действительно услышала какой-то шорох. Инга напряглась, посмотрела на меня и одними губами произнесла:

– Слышишь?

Я кивнула. Было непохоже, что под полом скребутся мыши, может быть, в палисадник забрела соседская собака?

Если бы здесь был Егор или Кирилл, они непременно бы выглянули на улицу, но мы с Ингой были в доме одни. Звук медленно перемещался, иногда совсем пропадал, порой становился громче. В один момент он раздался прямо за стеной гостиной…

Только когда шорохи окончательно стихли, я разжала пальцы, которыми насмерть вцепилась в ночную рубашку Инги.

– Я же говорила, – глядя мне в глаза, прошептала она. – Теперь веришь?

Я все еще не могла говорить от волнения и просто кивнула.

– Не уходи, – с трудом прорвалось через пересохшее горло, и я потянулась, чтобы задержать Ингу.

Она остановилась у моей постели и произнесла спокойным шепотом:

– Оно больше не вернется.

– Откуда ты знаешь?

– Всегда так. Сначала шорохи отдаляются, а через некоторое время, наоборот, приближаются и пропадают на несколько недель. Не бойся,