Четыре мертвых сестры - Наталья Евгеньевна Масальская

– Ну так я чего могу сказать?

– Я разговариваю со всеми односельчанами Владлена Семеновича. Нашим читателям очень интересно знать мнение простых людей, которые окружали его при жизни, – выдала я с заискивающей улыбкой.

– Ну заходи. – Старушка развернулась и зашаркала к открытой двери, из которой струился яркий дневной свет.

Я оказалась в небольшой комнате с двумя маленькими окнами, выходившими на улицу. Обставлена небогато, но очень уютно. Небольшой стол у окна, покрытый льняной скатертью, справа железная кровать с горой подушек и большой, громоздкий шкаф слева. Мимо меня, задрав хвост трубой, вальяжно прошел рыжий кот и принялся тереться о ноги хозяйки, выпрашивая угощение.

– Какой милый!

– Васька, сладу с ним нет, – ответила старушка. Тяжело опустившись на стоявший посреди комнаты стул, она подняла кота на руки и принялась гладить. – Чаю не предлагаю, – строго сказала она, заметив, что я молчу.

– Нет-нет, конечно, не беспокойтесь, – замахала я руками, прикидывая, куда бы мне сесть.

– Стул вон бери, – указала она на придвинутый к столу второй стул.

– Спасибо. – Я села, достала из сумочки блокнот и ручку.

– Что вы можете рассказать о Владлене Семеновиче?

Сначала старушка отнекивалась, говорила общими фразами, но чем дальше заходил наш разговор, тем откровеннее она становилась. Я старалась не спешить, задавала простые вопросы, чтобы завоевать ее доверие.

– Вот вы говорите, Иволгин последние два года почти не выходил из дома. Как думаете, с чем это было связано? Много работы?

– Да какой там, – махнула она рукой, уже позабыв об осторожности. – У Иринки, жены евонной, пёхарь, говорят, появился

– Да, я тоже об этом слышала, – тут же вставила я. – У меня папа в следственной группе по делу его жены был. Вроде как любовник ее и убил.

Старушка молчала. Видимо, прикидывала, что можно мне поведать, а о чем лучше умолчать. Но меня такой расклад совсем не устраивал.

– Вы не волнуйтесь, это в статью не пойдет, – сказала я и закрыла блокнот, в котором делала записи по ходу нашего разговора.

Мои слова убедили старушку. Она опустила кота на пол и продолжила вполголоса:

– Скупердяй был страшный. Дом его видала? А семье на житье-бытье копейки давал. Говорят, он денежки-то того, копил, значит. И сундучок у него с сокровищами имелся.

– Ничего себе! – невольно подстраиваясь под полушепот собеседницы, я тоже стала говорить тише и подалась вперед. – А Ирина Иволгина нигде не работала?

– Как не работала? С таким мужиком-то. В библиотеке она трудилась. Да разве на ту зарплату проживешь, так, смех один. Огородом она не занималась, видите ли, брезговала. Все надеялась мужика своего разжалобить.

– И что, никто не знает, кто ее любовником был?

– Осторожная была, зараза. В городе они встречались.

Я чувствовала, что сейчас как раз наступил момент для расспросов о Далис, но все медлила, не зная, с чего начать.

– Я слышала, что писатель какой-то обряд придумал, а совсем недавно нашли останки его последней, четвертой, жертвы, – осторожно прощупывая почву, произнесла я.

– Это тебе тоже отец рассказал? – с недоверием поинтересовалась Патрикеева.

– Да, там описано, как монстра создать. Вроде франкенштейновского.

– Это еще что за кенштерн такой?

– Это книга про ученого, который создал монстра из нескольких мертвецов и с помощью электрического тока воскресил его.

Я боялась, что старушка схватится за сердце, но Патрикеева оказалась крепкой дамой.

– А что, если я видела его? Монстра писательского? – заговорщически, понизив голос почти до шепота спросила она.

– То есть как? – Мое изумление было почти натуральным. Я с открытым ртом смотрела на старушку в ожидании продолжения. Не знаю, откуда взялась во мне вся эта вера в потустороннее. Раньше я бы ни за что не поверила в такие байки.

– Недели три назад. Уж вечерело, я как раз за хворостом пошла. Дрова-то почти кончились, а май студеный выдался. Гляжу, стоит прямо у кромки леса. Руки-ноги прямо и глядит так нехорошо – исподлобья. Я сначала-то не разглядела, ближе подошла, а как уж углядела, такой меня страх взял, чуть не померла. Сама ногами перебираю, а кажется, на месте толкуся. Сердце так и бухает, ажно задыхаться начала. Страху натерпелась. – Она махнула морщинистой рукой и плотнее закуталась в халат.

– Может, это не монстр писательский был?

– Да как не он? Лицо-то у него Янки Иволгиной. Ей он голову-то отпилил. – Она принялась торопливо креститься и, зажмурившись, что-то тихо бормотала себе под нос.

– Но ведь он вроде как умер? Топором же его… – Я не стала вдаваться в подробности, чтобы еще больше не напугать старушку.

– Так поговаривают, жив Иволгин. Бродягу какого-то вместо себя убил, а сам семье своей и отомстил.

– За что? – изумилась я.

– За измену Иркину. Жена предала, двойняшек от чужого мужика прижила. Ада королевной ходила, не хотела с ним знаться. Только Яна у него и была. Уж и трудолюбивая, и приветливая. И поможет завсегда: то сумки поднести, то за продуктами в сельмаг сбегать.

– Но вы же сами сказали, голова у монстра Янина. Если он ее так любил, зачем убил?

– Кто его разберет? Идеальную все хотел.

– Ужас-то какой, – закачала я головой, планируя перейти на следующий этап расспросов. – И что же, вы никому не сказали? Вдруг этот монстр до сих пор в лесу бродит?

– Сказала. Петренко – прокурорскому, что дело вел. Так он меня на смех поднял. Говорит, что из ума выжила. Старухой обозвал. Алкаш! – в сердцах добавила она.

– Думаете, он выпивает? А так и не скажешь.

– Много ты знаешь! На людях-то они все порядочные. А чего он в поселок из города перебрался? Потому как пропил все да в карты проиграл. Поговаривают, чуть квартиру свою не проиграл вместе с женой. Но выкрутился, развелись, конечно. А откуда он денежки-то взял такой дом отгрохать? Никак писательскую заначку нашел.

– И дело закрыл, – вполголоса добавила я, вспомнив собственные подозрения насчет Петренко.

– И дело закрыл, – подтвердила Патрикеева. – Ваську подставить хотел, да не вышло. Все перед московским начальником выслуживался. Со всех сторон вроде как молодец, а чуть копнешь – подлец, – закончила Патрикеева.

Я не стала настаивать на продолжении разговора. Это могло вызвать ненужные подозрения, а так у меня есть возможность снова обратиться к ней с вопросами, которые точно появятся.

На этой позитивной ноте мы расстались со старушкой Патрикеевой. Поблагодарив ее за беседу, я направилась к дому Сомовых. Моя задача на сегодня была выполнена. По дороге я еще раз прокручивала в голове наш разговор, отмечая самые интересные моменты. Даже пару раз останавливалась, чтобы записать выводы в блокнот.

Солнце уже клонилось к