Четыре мертвых сестры - Наталья Евгеньевна Масальская

закату, улицы наполнились шумом и суетой. Я порядком устала и проголодалась. Решила не делать крюк через главную улицу, а срезать напрямки. По дороге все время натыкалась на детвору, стайками бегающую по улице, и на те же настороженные взгляды взрослых. Но сейчас они меня не волновали, я думала о писательском монстре. Возможно ли такое, что собранная из разных частей тел девушка ожила и теперь бродит неприкаянная по округе, пугая местных жителей? Или Петренко просто решил надо мной подшутить? Я невольно обхватила себя руками и прибавила шагу. В глазеющих на меня людях мне мерещилось лицо Далис.

Глава 13

Я залетела в калитку писательского дома, будто за мной гналась свора бешеных собак. Взбежала по ступеням и остановилась перед дверью, чтобы отдышаться. Хорошенькая из меня получится помощница сыщика, если я обычных сплетен испугалась! Успокоившись, я постучала в дверь. Открыл ее Кирилл Сомов, хотя я скорее ожидала увидеть его жену.

– Привет!

– Привет-привет! – весело ответил он. – Проходи, не стесняйся. Инга на кухне, ужин готовит.

– Здорово! Могу ей помочь.

Я прошла через гостиную-столовую в кухню и застала Ингу за нарезкой овощей.

– Юля, хорошо, что ты пришла. Сейчас ужинать будем, – продолжая ритмично стучать ножом по доске, проговорила Сомова.

– Если покажешь, где можно помыть руки, я тебе помогу, – предложила я с готовностью.

– Отлично! Руки можно вымыть тут. – Она кивком указала на мойку у большого окна, выходящего в сад.

– С таким видом из окна я точно полюбила бы мыть посуду, – с улыбкой заметила я.

– Удобно, правда?

– Просто мечта! Так чем тебе помочь?

– Мне осталось доделать салат, а ты пока нарежь хлеб.

Инга вернулась к огурцам и зеленому луку, а я достала из хлебницы половинку батона и четверть ржаного, которым мне пришлось сегодня пообедать.

– Огурчики свои?

– Да. Я разбила небольшой огородик. Кирюша любит свежие овощи, – смахивая порезанный зеленый лук в большую миску с огурцами, ответила Инга. – Никогда бы не подумала, что мне может понравиться копаться в земле. Мы ведь с Кириллом оба городские. Нам этот дом выделили в Союзе писателей, после того как у Кирюши издали несколько романов. Вообще, он очень талантливый. Не хуже покойного Иволгина.

Инга вдруг замолчала и невольно поежилась, будто ей стало неуютно.

– Дом красивый, даже очень, – постаралась я немного успокоить ее. – А ты где-то работаешь или только в огороде?

– В библиотеке. Мне нравится. Есть время на чтение и на хозяйство остается, – улыбнулась она.

– Это здорово! Значит, тебе нравится здесь жить? Не жалеешь, что переехала из города?

– Нет. Здесь хорошо. И ты права, дом – просто сказка. Правда, немного страшновато тут, – чуть сникла она.

– Егор же сказал, все эти слухи не имеют отношения к дому. Да, неприятно, конечно, что вроде как старых хозяев того… – осеклась я и с опаской посмотрела на Ингу. Мне хотелось разговорить ее, а не напугать еще больше. – Прости, если тебе неприятно…

– Нет-нет, ты права. Все нормально. Я, наверное, кажусь тебе инфантильной?

– Совсем нет. Знаешь, я сегодня пыталась расспросить местных об Иволгине, так большинство со мной даже говорить не стали. И, главное, все будто чем-то напуганы. Я думаю, это из-за того, что в начале мая нашли останки последней жертвы писательского обряда. Похоже на всеобщую истерию. Так бывает, когда происходит что-то страшное и необъяснимое, но, поверь мне, Егор сделает все, чтобы развеять все эти слухи и объяснить происходящее с логической точки зрения. Ты же слышала его: логика и дедукция. Там точно нет места нелепым домыслам и пугающим сплетням.

– Ты права, конечно, но что, если я тебе скажу, что слышу какие-то шорохи. Уже несколько раз слышала. Первый, наверное, с месяц назад. Потом через пару недель снова, а еще позавчера.

В глазах Инги читались ужас, стыд и тайная надежда. Мне стало неловко, хотелось непременно успокоить ее.

– Это частный дом, а значит, здесь есть мыши.

Инга скривила губы в саркастической улыбке.

– Вот и Кирилл так говорит. Поэтому аккуратнее, у нас в доме полно мышеловок. Правда, еще ни одна мышка в них не попалась… – Она лихо смахнула лук в миску, отошла к холодильнику и вернулась с литровой банкой деревенской сметаны в руках.

Я поняла, что разговор окончен и, если я хочу получить еще какую-то информацию по интересующему меня делу, должна запастись терпением и тактом.

Небо заволокли тучи, и в окно начали заползать сизые летние сумерки. Кирилл включил электричество, а мир за пределами комнаты, наоборот, будто бы выключил. Создавалось впечатление, что мы оказались на этом уцелевшем обломке разрушенной писательской семьи совершенно случайно, все наши разговоры и смешки казались неуместными, как увеселительная прогулка по костям усопших предков. Мне стало немного жутковато, и я с пониманием посмотрела на Ингу, спорящую с мужем. Кирилл лишь снисходительно успокаивал супругу или посмеивался над ее нелепыми страхами. Интересно, почему он не хочет воспринимать ее слова всерьез? Может быть, сам боится происходящего в доме и просто не хочет показать собственную слабость, чтобы не напугать Ингу еще больше? Как бы то ни было, но, о чем бы мы ни начинали говорить, все заканчивалось писательским монстром. Похоже, я недооценила масштаб тревоги Инги Сомовой. А может быть, сама невольно поддалась этой паранойе.

Приправленный спорами и сплетнями ужин наконец закончился, и, сославшись на усталость, я отпросилась в свою комнату. Мне еще нужно было пересмотреть сделанные сегодня записи и добавить к ним пару брошенных за столом опасений хозяйки дома.

– Я постелила тебе наверху, в комнате одной из двойняшек. Когда приедет Егор, вам будет удобно, там между комнатами дверь, – поднимаясь по ступеням, инструктировала меня Инга.

За теплыми уютными стенами дома слышались далекие раскаты грома.

– Похоже, будет гроза, – настороженно произнесла она.

Мы зашли в комнату, ту самую, с которой начали осмотр дома утром. Я невольно вздохнула, оглядывая довольно уютную обстановку: куклы, рюшки, книги… Мне бы понравилось здесь жить, но, пожалуй, при других обстоятельствах. Я прошла к окну и выглянула в темноту сада. Небо уже полностью закрыли серо-синие громады туч. Их налитые дождем бока разрезали тонкие разряды молний, озаряя на мгновение крышу писательского флигеля. И тут же раздался громкий удар грома, разрывая разреженный воздух за окном на миллиарды атомов. Словно сама природа противилась тому, что я решила проникнуть в страшный секрет писателя. Я задернула шторы и развернулась к Инге.

– Здесь свет немного тускловат, поэтому оставлю тебе лампу, хорошо? – Она поставила керосинку на тумбочку возле кровати. – Если вдруг будет страшно, сразу