Испытательный полигон - Майкл Коннелли

Венецию, чтобы поговорить с ним до того, как будет подана апелляция и ходатайство об отсрочке.

Маркус Мейсон снисходительно покачал головой.

— Абсолютно законно, — добавил я. — Некоторые даже сказали бы, что это хорошая адвокатская работа.

Я посмотрел на него уже с откровенным презрением и продолжил:

— Мы пришли туда и обнаружили, что входная дверь приоткрыта. Постучали, несколько раз громко окликнули его и вошли. Обыскали дом и нашли его в спальне. Мёртвым. Затем мы вызвали полицию. На вызов приехали два патрульных и их сержант. Они вошли в дом. Когда сержант вышел, он признал смерть подозрительной и вызвал группу по расследованию убийств. Мы оставались до прибытия детективов и рассказали им всё, что знали, в том числе то, что мистер Патель является свидетелем по этому делу. После этого мы ушли.

Никто из присутствующих ничего не сказал. Тишина затянулась, и я попытался её заполнить:

— Пока мы ждали детективов, со мной связалась мой офис‑менеджер и сообщила, что апелляция подана и суд назначил слушание по вопросу отсрочки. Как только детективы позволили нам покинуть место происшествия, я прямо из Венеции поехал в суд.

Рулин вертела в пальцах ручку, время от времени делая пометки, пока я говорил.

— Я видела вашего следователя в зале суда, — сказала она. — Если я приведу его сюда, он расскажет то же самое?

— Безусловно, — ответил я. — Хотите, я попрошу его зайти?

— Думаю, пока в этом нет необходимости, — сказала судья. — Детективы сообщали вам, что именно показалось им подозрительным в этой смерти?

— Нет, Ваша честь, — ответил я. — Но у меня есть их имена, если вы захотите с ними связаться.

— Сомневаюсь, что это потребуется, — сказала Рулин. — Мой секретарь уже подтвердил, что ведётся расследование. Господин Мейсон, желаете, чтобы вас выслушали?

Маркус Мейсон резко кивнул.

— Да, Ваша честь. Господин Холлер рассказывает интересную историю, но упускает ключевые детали. Прежде всего, когда он говорит, что дверь была открыта, это не соответствует тем данным, которые имеются у нас. Дверь была закрыта, как он сам утверждает, и он со своим следователем вломились в дом и…

— Это ложь, — перебил я. — Когда я сказал, что дверь открыта, я имел в виду, что она не была заперта. Мы обнаружили её незапертой и вошли, когда…

— Господин Холлер, ваше время придет, — остановила меня судья. — Не перебивайте адвоката противоположной стороны. Продолжайте, господин Мейсон.

— Как я уже говорил, — продолжил Мейсон, — заявления господина Холлера, сделанные как в зале суда, так и здесь, преувеличены. Да, расследование смерти мистера Пателя ведётся, но оно квалифицируется как самоубийство, совершённое ещё на прошлой неделе — до того, как состоялось слушание о возможности его показаний. Господин Холлер знал об этом и всё же решил в открытом судебном заседании, в присутствии средств массовой информации, распространить заведомо ложную версию, которая, как он надеется, станет известна присяжным.

Судья посмотрела на меня с подозрением.

— Господин Холлер? — сказала она. — Господин Мейсон делает серьёзное заявление. Вы можете ответить?

Нужно было быстро перевести разговор с моих мотивов на мотивы Мейсона.

— Ваша честь, могу лишь сказать, что у господина Мейсона богатое воображение, — сказал я. — Мне льстит, что он верит в мою способность, обнаружив тело человека в постели, мгновенно определить время смерти без консультаций с судмедэкспертом. Но меня гораздо больше беспокоит то, что у господина Мейсона, похоже, гораздо больше информации, чем у меня. Я бы попросил суд задать ему те же вопросы, что вы задали мне: что ему известно, откуда и — я бы добавил — когда он об этом узнал.

Маркусу Мейсону не понадобилось приглашение судьи, чтобы заговорить.

— Ваша честь, — начал он, — перед своим клиентом мы обязаны обеспечить наилучшую возможную защиту от этого пустякового иска. В связи с этим нам стало известно, что мистер Патель — недовольный бывший сотрудник, которого господин Холлер или его следователь могли склонить к нарушению соглашения о неразглашении с «Тайдалвейв». У нас крупная фирма с обширными ресурсами. Мы использовали их для наблюдения за мистером Пателем, и именно оттуда у нас эта информация.

Я покачал головой. Судья наклонилась к Маркусу Мейсону.

— Эти ресурсы — это люди, камеры или иные устройства? — спросила она.

— И люди, и камеры, — ответил Мейсон.

— Вы установили камеру в доме мистера Пателя? — уточнила Рулин.

— Нет, Ваша честь, — быстро ответил Мейсон. — Конечно нет. Никогда.

— Ваша честь? — сказал я.

— Не сейчас, господин Холлер, — ответила Рулин. — Итак, господин Мейсон, как же вам удалось вести наблюдение за мистером Пателем и знать, что его смерть расследуется как самоубийство?

— Ваша честь, у нас снаружи дома была камера со звуком. Она находилась не на его территории, а на опоре линии электропередачи, то есть на общественной земле. Она записала часть разговора, который вели следователи снаружи дома, и эта информация была передана мне. Никакого нарушения закона. Некоторые могли бы назвать это хорошей адвокатской работой.

Он бросил на меня снисходительный взгляд.

— Я получил эту информацию буквально за несколько минут до начала слушания, — сказал Мейсон. — Я бы с самого начала довёл ситуацию до сведения суда, но господин Холлер опередил меня.

Судья снова закрутила ручку, обдумывая услышанное.

— Ваша честь? — повторил я.

— Продолжайте, господин Холлер, — нетерпеливо сказала Рулин.

— Благодарю, Ваша честь, — сказал я. — Я хотел бы, чтобы адвокат противоположной стороны заявил для протокола, ведёт ли его фирма или кто-либо из её сотрудников подобное наблюдение за мной или кем-либо из моих сотрудников.

— Это возмутительное заявление, Ваша честь, — гневно воскликнул Мейсон. — У «Тайдалвейв» было полное право наблюдать за недовольным и вспыльчивым бывшим сотрудником исключительно из соображений безопасности. Господин Холлер использует эту полностью законную деловую практику, чтобы попытаться дискредитировать адвоката противоположной стороны.

— Это слишком много слов, господин Мейсон, — сказала Рулин. — Но я не услышала, чтобы вы сказали, что «не» ведёте наблюдение за господином Холлером или кем-либо из его сотрудников.

— Простите, Ваша честь, я просто очень взволнован, — сказал Мейсон. — Отвечаю: нет, мы не наблюдаем ни за господином Холлером, ни за кем-либо из его сотрудников, ни за его клиенткой, если уж на то пошло. Точка.

— А до