В здоровом теле... - Данила Комастри Монтанари

— Теперь я совершенно спокоен, потому что смогу исполнять свой долг со всей законностью. Верховный жрец погрузил меня в священную воду, очистив меня, — продолжал Ипполит. — Затем он пожелал надолго уединиться с Эглой и Арсиноей, чтобы проникнуть…

«Боги небесные!» — внутренне содрогнулся Аврелий, у которого начали закрадываться некоторые сомнения в личности мнимого верховного посвященного.

— …В глубину нашей веры, разумеется! — хором поспешили объяснить обе девушки.

— А что египетский жрец делал в этих краях? — с сомнением спросил сенатор.

— Он путешествовал, собирая средства на восстановление великого святилища в Сиене. Я с радостью отдал ему то немногое, что оставалось в казне храма. Нам это больше не понадобится, теперь, когда Вибий подписал дарственную на все свое состояние общине.

Теперь Аврелий определенно почуял неладное.

— Скажите, у верховного посвященного голова была обрита, как у всех вас?

— Разумеется, — подтвердил Ипполит, и патриций с облегчением вздохнул, устыдившись своего гнусного подозрения.

— Но у него была борода. Короткая такая, клинышком, — вспомнил хранитель. — Когда Богиня явится снова, мы попросим у нее разрешения носить бороду и нам.

— Увы, Исида больше никогда не явится. Она сама мне об этом сообщила, — с искренним сожалением сказал Ипполит. — Но я буду служить ей вечно, с величайшей преданностью!

— Уверен, ваша Богиня сумеет вас вознаградить, вскоре даровав все милости, о которых вы ее просили, — ответил патриций, искоса взглянув на Дамаса.

— Она уже это сделала, сенатор! — ответил тот, и глаза его сияли от радости. — У меня наконец-то будет наследник!

Вскоре после этого Аврелий, под предлогом прощания с гостями, ворвался в покои для прислуги с плетью в руке.

— Кастор! — прогремел он.

— Я здесь, господин!

Сенатор с удивлением его оглядел: коротко и аккуратно подстриженные волосы были на месте. Возможно, он крупно ошибся…

Лишь когда слуга собрался уходить, Аврелий заметил на его затылке какие-то липкие следы.

— Что ты нацепил себе на голову, чтобы притвориться лысым, Кастор? — спросил он, нетерпеливо постукивая ногой по полу.

— Мочевой пузырь телки, господин. Немного клейкой пасты, и он идеально прилипает к коже. К сожалению, бороду замаскировать не удалось, — признал тот, даже не пытаясь оправдаться.

— Ты немедленно вернешь украденное! — приказал ему хозяин.

— Раз уж ты приказываешь… эй, а тебе не кажется, что слышен какой-то странный шум? Тонкое, едва уловимое шипение… похоже на змею!

— Боги Тартара, священная кобра! — похолодел Аврелий, отпрыгнув назад.

— Прячься, господин, я тебя защищу! — героически выставил себя вперед секретарь, выталкивая патриция за дверь.

Аврелий, ошеломленный столь неожиданным жестом великодушного слуги, даже не успел среагировать.

Послышалась какая-то возня, и через несколько мгновений Кастор появился из комнаты целый и невредимый, с таким же триумфальным видом, какой, должно быть, был у новорожденного Геркулеса после битвы с двумя змеями, напавшими на него в колыбели.

— Ах, если бы не я… но теперь все в порядке, господин. Я поймал эту тварь и запер ее там, — сказал секретарь, указывая на плетеную корзину. — К счастью, я с детства отлично управляюсь со змеями. В Египте я их даже разводил… Но мы говорили о тех жалких грошах, что мне дали в храме. Ты уверен, что вернуть их — лучшее решение?

— А то как же? — удивился хозяин.

— Во-первых, с моральной точки зрения, мой поступок нельзя считать мошенничеством. Ведь благодаря искусному расследованию, которое я провел в Капуе, последователи Исиды получат в свои руки флот Вибия, и справедливо, чтобы небольшая часть прибыли досталась и мне. Во-вторых, твоя щепетильность в вопросах честности горько разочарует бедного Ипполита, разрушив его прекрасную мечту. Он убежден, что его рукоположил сам верховный жрец. Представь, как он огорчится, если узнает, что на самом деле это был я!

«Люди вроде Ипполита, — подумал Аврелий, — это просто-напросто подстрекательство к преступлению для всяких хитрецов». Возможно, Кастор был не так уж и неправ, желая оставить все как есть…

— В-третьих, где ты найдешь в себе смелость наказать верного слугу, который только что спас тебе жизнь, рискуя своей? — добавил Кастор в качестве решающего аргумента.

Аврелий скривил губы. Великодушный жест секретаря был уж слишком своевременным. Не колеблясь, он направился к корзине с коброй.

— Осторожно, господин, она очень опасна! — предостерег его секретарь, оттаскивая назад.

Но патриций уже сбил плетью крышку с корзины, в которой обнаружился безобидный водяной уж.

— И это ядовитая змея! Ты устроил этот спектакль, думая меня обмануть, да? — воскликнул Аврелий, замахиваясь штаффилем.

Видя, что его разоблачили, Кастор поднял руки над головой, чтобы защититься от заслуженного наказания, но в этот самый миг уж извернулся и вцепился ему в правую ногу.

— Ради всего святого, сними его с меня, господин! Я до смерти боюсь змей! — завопил он, а Аврелий, уронив плеть, расхохотался.

Кастор поспешил этим воспользоваться и исчез в фауциях, все еще в компании ужа, который и не думал разжимать хватку. Патриций даже не попытался его остановить. У него были дела поважнее, чем гоняться за этим плутом. Не каждый день встречаешься с Богиней лицом к лицу, и он должен был воспользоваться этой необычной возможностью…

Женщина, облокотившись на балюстраду, выходившую на порт, с блаженной улыбкой смотрела на море.

— Хвала Исиде белорукой, что исцеляет немощных и дарует дитя бесплодным… — тихо сказал ей Аврелий, бесшумно подойдя сзади.

Фабиана вздрогнула.

— Однако иногда даже Бессмертным требуется небольшая помощь. А для красивой женщины, привыкшей прятаться под строгими и скромными одеждами, не так уж и сложно занять место Богини в ложе верующих.

Женщина не стала отрицать.

— Я хотела ребенка. Дамас не мог мне его дать.

— Идея пришла тебе в голову, когда ты узнала об обмане жены претора, верно? Должен сказать, что при всей твоей кажущейся скромности, ты была очень убедительна в роли сладострастной Богини!

Фабиана покраснела и поджала губы.

— Здесь нечего стыдиться. Когда хороший актер играет, он часто становится единым целым со своим персонажем, — с ироничной снисходительностью утешил ее Аврелий.

— Ты скажешь Дамасу? — спросила она дрожащим голосом.

Патриций улыбнулся. Доводы Кастора о неуместности честности любой ценой его убедили.

— Зачем? — ответил он Фабиане. — Ты поступила мудро, осчастливив троих: себя, своего мужа и Ипполита. И если бы я