Фатальное прикосновение - Виктория Викторовна Балашова

— Кто-то нас хочет увести по ложному следу?

— Скорее всего. Княгиня и ее муж не входили в общество. Случайность? Убийца не знал об этом? Крайне сомневаюсь. Если все преступления связаны между собой, то поверьте, у супостата есть нужная информация. Более того, в таком случае действует цельная шайка! В общем, дурят нашего брата с фолиантом. Или случайно на столе оказался, или чтоб все сплести в один узел, а он в самом деле не один! — заключил Каперс-Чуховской.

— По правде сказать, я и сам так считаю. Когда произошли первые пять преступлений, думал всё это связано. Потом еще господина Бобрыкина пытались отравить. Но теперь картина разваливается на части. По-прежнему, не исключаю, что те, первые — дело рук одного человека или шайки, как вы верно заметили. Но вот сегодняшнее отравление княгини явно не вписывается.

Отпустив Афанасия Никифоровича, Курекин остался один и не стал сразу отправляться в столовую за герцогом. Он разложил перед собой все бумаги и по новой начал их просматривать.

— Итак, мотив. Начнем с него, — пробормотал он себе под нос. — Мотива у нас два: ревность и деньги. Обо достаточно сильные. Мужчина, не простивший княгине замужества, и мужчина, которому князь должен денег. Странно, конечно, через восемь лет решиться на убийство из-за давней истории. Хотя есть люди, которые не забывают старых обид. Что-то могло подхлестнуть былые чувства. С долгами тем более все понятно. Впрочем, и здесь есть нюансец. Кто из присутствующих обладает характером настоящего горца? Кто ради возвращения денег решится не на шантаж, не на угрозы, а на убийство жены князя? В преступном мире подобные методы вполне в ходу. У определенных народов, склонных к жестокости и насилию, тоже. Но здесь-то кто таков?

В который раз Курекин посмотрел на список гостей:

1. Радецкий — нет мотива по ревности. Деньги не суживал. Характер выдержанный. К подобным поступкам не склонен. Его самого пытались отравить.

2. Радецкая — нет мотивов.

3. Свешников — есть мотив по ревности. По займу денег уточнить. Характер взрывной. Для отравления подходит плохо, но мстить вполне может.

4. Генриетта Сиверс — мотивов нет. Обнаружила тело княгини. Солонка с цианидом принадлежит ей.

5. Бобрыкин — мотив есть: деньги. Характером не склонен, но мотив имеет важный. К тому же княгиня хотела его шантажировать. Дело по масонам закрыто, но явно нервничает по этому поводу.

6. Каперс-Чуховской — мотива нет. Характером не склонен. Находился в библиотеке либо сразу после отравления, либо во время, либо прямо перед ним. В любом случае, княгиня была еще в тот момент жива, а сразу после мертва.

7. Сиверс — еще не опрошен. Мотив по ревности (когда-то тоже ухаживал за княгиней). По деньгам уточнить. Характер выдержанный, но жесткий. Возглавляет ложу общества «Хранители истины» в России — связан с фолиантом, который почему-то оказался в библиотеке.

8. Карл де Шоссюр — есть мотив ревности (ухаживал за княгиней во Франции этим летом), про деньги узнать. Никому не нравится. Характер внешне выдержанный, но на самом деле взрывной.

— Теперь перейдем к возможности, — Курекин положил перед собой следующий лист. — С одной стороны, цианид найден в солонке графини Сиверс. С другой стороны, её могли подсунуть для отвода глаз, ведь у графини мотива для убийства нет, хотя есть возможность. С третьей стороны, ничем не доказано, что травили именно цианидом из солонки. Но это третье — так себе причина не рассматривать солонку. Кто-то мог ее запросто украсть из дома графини, заранее спланировав обставить таким образом отравление. Возможность подсыпать цианид была практически у всех. К чему мы пришли? — следователь глянул на коньяк и, осуждая самого себя, налил немного в бокал, сделал глоток. — Ладно, надо выяснить про мотивы герцога и Сиверса. У них есть мотив по ревности. Уточню по деньгам. Да и порасспрошу, какими чувствами они к ней пылали.

Сделав еще один глоток коньяка — не пьянства ради, а для прилива сил, следователь встал, чтобы идти в столовую. Однако же дверь распахнулась и на пороге возник растерянный Фёдор.

— Графа Сиверса отравили, но не до смерти! — доложил он.

«Оно, конечно, прекрасно, что не до смерти, — подумал Курекин, — но это уже второе покушение за ночь. Многовато, учитывая имеющийся труп».

— Опять не углядел? — укорил он помощника.

— Вот вообще не пойму, как это происходит! — сокрушенно ответил Фёдор, под чьим наблюдением находились гости. Хотелось сказать «неусыпным наблюдением», но это было бы, к сожалению, неверно.

— Ладно, пошли разбираться.

В столовой царила суматоха. Граф Сиверс сидел в кресле и ел десерт, возле него столпились остальные гости. Генриетта всхлипывала и ахала.

— Герман Игнатьевич, — Курекин подошёл к Радецкому, — что произошло?

— Да вот выпил Ефим Карлович шампанского и стало ему плохо, чуть ни до обморока. Мы подумали, что его тоже попытались отравить. Хотя никаким миндалем из бокала не пахнет. Я когда-то слышал, что если знать об отравлении цианидом и сразу дать человеку сладкого, можно избежать тяжелых последствий. Поэтому, несмотря на отсутствие запаха, я дал графу большой кусок торта. Он очень сладкий, весь в шоколаде.

— А с чего взяли про отраву-то? Может, ему просто поплохело? По естественным причинам: усталость, недосып, нервы?

— Вполне вероятно, — кивнул Герман Игнатьевич. — Я так же подумал. Но все грешили на отраву, так как княгиню отравили шампанским и меня пробовали умертвить схожим манером. А раз Ефиму Карловичу стало плохо после бокала шампанского, значит, решили все — отрава.

Курекин обернулся и посмотрел на графа. Никаких признаков отравления. Да, чуть более бледен чем обычно, однако даже торт ест с аппетитом.

— Господа, мы полагаем, что это не отравление, — объявил он громко. — Вы, Ефим Карлович, доедайте спокойно свое сладкое. От него еще никому хуже не становилось. Остальным могу посоветовать только одно: не пить. Ну или ходить всюду со своим бокалом, как предложила графиня Сиверс.

— А у меня есть другой совет! — вмешался штабс-капитан. Ничего толкового от него Курекин не ожидал, и был прав. — Предлагаю пить токмо водку. Не знаю ни одного случая отравления водкой, если только плохой самогонкой.

— В этом есть здравое зерно, — к удивлению следователя Радецкий поддержал идею Свешникова. — Дело в том, что крепкие напитки дезинфицируют организм и теоретически способны убить ядовитые вещества.

— А если, господа, вот как я, — вступил в разговор Каперс-Чуховской, — мешать на манер Германа Игнатьевича шампанское с коньяком? Что тогда выйдет? Если согласиться с мнением о том, что крепкие напитки убивают яд, то получается, коньяк выступит своеобразным противоядием, и его не можно, а даже нужно добавлять в вина.

— Абсент вовсе не помешал