Смерть в салоне восковых фигур - Лев Брусилов

в проулок завернула, там, рядом с её двором, а проулок узкий, на пролётке не проехать, а тащиться за ней пешком я не решился.

– Хорошо, тогда у этого дома тоже нужно выставить пост. И поскольку это, я так понимаю, улица, где все друг друга знают, сделать всё необходимо крайне незаметно, чтобы никто ничего не заподозрил…

– Если она там стала на постой, значит, сдаются комнаты. Вот и мы сможем там где-нибудь голову приклонить.

– Мне всё равно, как ты это сделаешь, – главное, чтобы никто ничего не заметил. Это важно! И последнее: нужно как-то постараться выяснить, кто эта женщина. Может быть, мы ошибаемся и она не переодетый Коломятов, а просто ей тоже понадобился воск.

– А вы заметили, Фома Фомич, что воск, который принёс Аверьян, похож на тот, что был в руке умершего Пядникова?

– Заметил, но при постороннем человеке не стал говорить. Я даже думаю, это один и тот же воск, а красят его с одной-единственной целью – лепить фигуры для салона…

– Но у нас этим вроде никто не занимается, – возразил Кочкин.

– Да, ты прав; скорее всего, этот воск для ремонта фигур. Царапины там всякие замазывать, трещины, возможно, умышленную порчу…

– У них в салоне наверняка есть такой человек, который занимается ремонтом этих фигур, и у него, скорее всего, есть комната…

– Нет такой комнаты, – оборвал Кочкина начальник сыскной, – а ремонтом занимается приказчик, который следит за салоном и впускает посетителей, зовут его Климом.

– А комнаты почему нет? – удивился чиновник особых поручений. – Должна быть!

– Да не нужна она им, фигуры все к полу привинчены, весь ремонт, если нужен, проходит на месте. Так я тебе уже, по-моему, про это говорил!

– Что-то не припомню, – почесал затылок Кочкин, – хотя, может, и говорили, запамятовал.

– Да, если бы такая комната была, – в задумчивости проговорил начальник сыскной, – то легко можно было бы объяснить, откуда в руке Пядникова оказался воск. Да ещё и брови… Ведь у кого-то он их вырвал… А так наличие воска в руке продолжает оставаться для нас загадкой. Но ладно, теперь же я хочу подвести промежуточный итог. Что мы имеем на сегодняшний день? Да ты не стой, садись! Итак, городовой Сиволапов оказывается свидетелем чего-то…

– Почему чего-то? – садясь на диван, удивился Кочкин. – Он оказывается свидетелем смерти Пядникова.

– Я бы не стал так утверждать! – глядя на чиновника особых поручений, осторожно проговорил фон Шпинне. – Возможно, городовой стал свидетелем чего-то другого, тесно связанного со смертью купца. Сиволапов понял, что именно идёт к нему в руки…

– И решил использовать это в целях личного обогащения!

– Потому-то и начал писать эти записки, которые ты нашёл в его карманах. А вот как быть дальше, он не понимал. Хотя, может, просто страх его сдерживал. Одно дело – заниматься мелким вымогательством, а другое – шантажировать убийцу. Потому и обратился за советом к Коломятову.

– А как вы думаете, Фома Фомич, почему он обратился именно к Коломятову, а не к кому-то другому?

– Возможно, Коломятов уже что-то советовал ему, что-то не совсем законное, а может, и вовсе незаконное… Но это всего лишь предположения. Как там было на самом деле, мы чуть позже спросим у самого Коломятова, если он к тому времени будет жив! Итак, Сиволапов обратился за советом к своему бывшему начальнику, тот его выслушал и сказал, что это замечательное дело, только самому Сиволапову с ним не справиться, понадобится помощник. Такой, о котором в Татаяре никто ничего не знает. Этим самым Коломятов, конечно же, намекал на себя, да у Сиволапова и не было другой кандидатуры. Становой пристав поведал городовому, что с этого дела можно такой куш сорвать, хватит на десятерых, а их всего-то двое. И Сиволапов согласился.

– А когда Коломятов задумал убить Сиволапова? – спросил Кочкин.

– Ты уже решил, кто убил городового? Быстро!

– Больше, на мой взгляд, некому!

– Почему? А те, кто, возможно, виноват в смерти Пядникова? Но несмотря на эту вероятность, я тоже считаю, что убил Сиволапова его прежний начальник, всё сходится! К тому же, как мне стало известно, на месте преступления ничего не было обнаружено…

– Что, например? – спросил Кочкин.

– Письма! Четыре письма, которые ты оставил в кармане городового! Куда они делись?

– Верно! – Чиновник особых поручений пригладил волосы ладонью.

– Мы можем предположить два варианта, – продолжал фон Шпинне. – Коломятов с самого начала решает убить Сиволапова, потому что не хочет ни с кем делиться, и второй – эта мысль приходит ему уже здесь, в Татаяре…

– А какая разница?

– Существенная. Если Коломятов пришёл к мысли убить городового уже в Татаяре, то это означает – Сиволапов сделал то, чего делать не следовало, или допустил какую-то ошибку. Какую? Пока сказать не можем. Однако я уверен в одном: гость из Сомовска не просто болтается по улицам и посещает странные, на наш взгляд, места, – он, скорее всего, ведёт собственное расследование!

Глава 22

Фома Фомич оказался прав

Было доподлинно установлено, что женщина, поселившаяся на улице Аграфены Купальницы, не кто иной, как становой пристав Коломятов. Агенты подсмотрели в окно, когда он переодевался. Разгуливал Коломятов по городу только в женском платье. Следили за ним издали. Начальник сыскной запретил агентам подходить близко, сказал, что лучше пристава упустить, чем потерять окончательно, а это произойдёт, если он почувствует слежку.

– Может, он её уже почувствовал? – спросил Кочкин.

– Не хотелось бы. Однако человек, который два раза сменил место жительства и в голову которому пришла мысль переодеться в женское платье, конечно же, что-то подозревает. Но почему мы решили, что он опасается сыскной полиции?

– А кого? – удивился Кочкин. – Общую полицию?

– Ты ещё корпус жандармов сюда приплети! Какая общая полиция? Коломятов должен опасаться тех людей, которые отправили Пядникова на тот свет, и он, похоже, именно их и опасается. Мне даже кажется, пристав и Сиволапова убил, чтобы обрубить все концы. Ведь городовой – это единственная ниточка, связывающая его с этим делом. Шантаж – занятие опасное. Тот, кто за это берётся, очень сильно рискует, и не здоровьем, а жизнью. Если бы Коломятов чувствовал опасность с нашей стороны, поверь мне, его бы уже давным-давно не было в Татаяре.

– Если дело не в полиции, как вы говорите, тогда мне не совсем понятно, почему Коломятов прячется? Ведь о нём, кроме нас, никто ничего не знает, – спросил Кочкин.

– Пока! Это он ещё не начал вымогать деньги… Тут ведь путей немного. Если, к примеру, убийца получит письмо с требованием выкупа, он сразу же