Смерть в салоне восковых фигур - Лев Брусилов

первую и подумает. Стала кумекать, как бы ей купца извести. Думала она не одна, а, как ты уже знаешь, с Головнёй. У них любовь ещё прошлогодняя.

– Но про вторую голову-то вы как догадались? Это я, убей, не понимаю!

– Тут моей заслуги нет! Когда беседовал с Людмилой, она упоминала приезд приказчика Егорова; вернее, она сказала, что приезжал человек от Шульца – бывшего хозяина фигур, но поскольку время было раннее, то прислуга спросонья отправила его в салон к Палашке, дескать, иди туда, барин ещё спит, да и нужды у него в том, что вы там забыли передать, нету. Я это запомнил до поры до времени, а потом, когда ты ездил в Сомовск, я тоже решил не застаиваться и смотался в соседнюю губернию. Там нашёл приказчика Егорова, вот он мне всё и рассказал, про вторую голову, про ширму, про представление…

– А где вы голову нашли? – Кочкин, восхищённый рассказом Фомы Фомича, уже забыл обиду.

– Ну, как я понял, наша преступная парочка голову найти не могла, потому Головня и кружил вокруг Сиволапова. Был у них, по всей видимости, разговор, Тимофей требовал вернуть голову. Но Сиволапов не поддался, потому и поплатился жизнью. Потом я задался вопросом, а где городовой мог прятать голову турчанки. Сначала ничего на ум не приходило. Но, не знаю почему, вспомнилось мне, как ты обследовал карманы Сиволапова в бане.

– И что? Он голову прятал в бане?

– Да нет! – отмахнулся фон Шпинне. – Не в бане, у них в части, у каждого стражника есть свой деревянный ларь, они там хранят пожитки…

– Всё так просто? – не поверил Кочкин.

– Да! Всё так просто. На место Сиволапова после его убийства ещё никого не нашли и потому ларь его не осматривали, – это, кстати, и наше с тобой упущение, если бы мы вовремя догадались… Ну так вот, я съездил в часть, осмотрел вещи городового и там, на самом дне, отыскал эту злосчастную голову… Меня она, конечно, не поразила, как тебя, я ведь знал, что ищу!

– И вот ещё что мне непонятно, – продолжал интересоваться Кочкин, – как Палашка прознала про то, что у купца сердце слабое?

– Это тоже несложно. Доктор Викентьев говорил мне, что выписывал Пядникову лекарства. Это к доктору можно явиться хоть ночью, хоть ни свет ни заря, а в аптеку только в урочное время, поэтому сам купец туда не ходил, чтобы слухи про хвори по городу не пошли. Посылал с рецептом кого? Правильно – Палашку, он ведь выбрал из челяди своей, как он думал, якобы самую глупую, которая ни о чём спрашивать не будет. Да ещё и наказал – помалкивать. А она – девка, как оказалось, не такая простая и совсем не глупая. Расспросила у аптекаря, что за микстуры такие, тот ей по простоте душевной и рассказал, что сердечные и что лекарства сильные, – видать, у того, кому их прописали, совсем всё плохо с сердцем.

– А как же дочь Пядникова Людмила, она разве ничего не знала о тайнике в салоне? – спросил Меркурий.

– Не знала! Если бы знала, то наверняка подняла бы шум после пропажи денег.

– А как вы, Фома Фомич, узнали о том, что Пядников с Палашкой в салоне забавам срамным по ночам предавались?

– Ну… – Начальник сыскной вздохнул, взял в руку стакан с компотом, отхлебнул, поставил на место. – Доктора Викентьева разбеседовать пришлось. Мне ведь сразу его визит в сыскную показался странным. Доктор, он хоть и выглядит румяно, однако человек циничный, жалости в нём ни на грош, я это знаю, и вдруг такая участливость. Вначале я этому большого значения не придал, а потом, когда дело закрутилось в локоны, понял – Викентьев мне что-то недоговаривает. Вот и решил я с ним поговорить по душам. Он мне всё и рассказал. Поначалу, правда, отнекивался, но потом согласился, – ну а что, Пядников помер, слово, когда-то данное купцу, можно и нарушить. Оказалось, у Пядникова после смерти жены по части мужской силы недомогания начались, он и обратился к Викентьеву, мол, так и так, жениться хочу, а не получается. Доктор его осмотрел и ничего не нашёл, сказал, что всё это психическое, мужская сила – это такое дело, может вернуться, а может и нет. Вот и жил Пядников с такой хворью, с годами свыкся. А потом, опять же со слов доктора, поехал наш купец в соседнюю губернию, к немцу Шульцу, по своим каменным делам. А у того салон восковых фигур, вот он и затащил туда Пядникова, показать, какие на свете злодеи бывали. И вот в этом салоне Пядников, это он по возвращении в Татаяр рассказал доктору, ощутил прилив силы. Говорил, будто бы одна из фигур, а именно турчанка Гюль, похожа на его покойную жену. Доктор ему посоветовал ещё раз туда съездить. Купец съездил, и всё опять повторилось. Тогда-то он и решил, по совету опять же доктора, выкупить у Шульца фигуру турчанки, но тот ни в какую, – продам, если купишь все фигуры. Делать нечего, выкупил все, а дело с женщинами никак не ладилось, никто из них не хотел туда идти, да ещё там срамными делами заниматься, ведь в другом месте у купца, как и раньше, ничего не выходило. Он уже эту Гюль и в спальню к себе ставил, но не получалось. Только в салоне, на полу, кровать ведь туда не принесёшь. Вот и привлёк он к этому занятию сенную девку Палашку, той такая забава оказалась по плечу. Да и посулил, наверное, что-то… Но это опять же со слов доктора, а как было на самом деле, мы, наверное, уже не узнаем. Да и нужно ли нам это узнавать?

– Бывает же!– восхищённо проговорил Кочкин и тоже отхлебнул из своего стакана мутноватого грушевого компота.