Смерть в салоне восковых фигур - Лев Брусилов

сами будете решать! – проговорил, глядя в сторону, Кочкин.

– Давай его сюда! Послушаю, может, и вправду интересно.

Кочкин ввёл в кабинет мужчину, которого действительно, кроме как «человечек», по-другому никак нельзя было назвать, уж очень он маленького роста. Поначалу Фоме Фомичу и вовсе показалось, что это подросток. Но возраст вошедшего выдал хриплый голос.

– Как зовут? – спросил начальник сыскной, после того как человечек уселся на стул.

– Аверьяном.

– Что расскажешь, Аверьян? Меркурий Фролыч говорит, будто знаешь ты что-то интересное.

– Ну, я это, на Глуховском рынке воском торгую…

– Много вас там таких, кто воском торгует?

– Да почитай, целый ряд, может быть, даже двадцать человек! А может, и больше, воск – это дело ходовое, нужное…

– Дальше! – точно крошки со стола смахнул начальник пустословие.

– Вчера, уже под вечер, я стал сворачиваться; можно было ещё постоять, но торговля шла плохо. Мои соседи уже разошлись, а я надеялся, что кто-нибудь…

– Ближе к делу!

– Смотрю, женщина идёт, крупная такая и в плечах широкая. Думаю: «Вот жена кому-то досталась!» Даже страшно мне стало. А она точно почувствовала, что я о ней подумал, и ко мне идёт. Зашла под навес, глянула по сторонам и спрашивает: «А что это продавцов воска так мало?» Я ей отвечаю: «Поздно уже, все разошлись по домам, а я случайно задержался. Если завтра утром придёте, то увидите, нас здесь много». Она мне говорит, что завтра у неё времени не будет, спросила, не смогу ли я ей сейчас помочь. «Ну, это – объясняю, – смотря в чем, росту я, как видеть изволите, не очень большого…» – «Мне твой рост не надобен, ты вот что скажи, – кто у вас тут таким воском торгует?» – И протягивает мне скатанный в шарик кусок. Я взял, смотрю, а воск-то чудной…

– И что в нём чудного?

– Да я даже поначалу подумал, что это и не воск вовсе, потому как цвет у него другой.

– Почему?

– Да крашеный он. Вроде охры добавили или ещё чего. С розовинкой, но не сильно, так, едва-едва. Я, значит, посмотрел на шарик и говорю ей: «Нет, у нас такого воску никто не продаёт. Это воск крашеный, а у нас воск для свечей, в них краска не нужна, потому как свечи вонять будут».

– А она что? – Фома Фомич провёл рукой по правому плечу.

– Спросила, может быть, я знаю, кто таким воском торгует, или слышал чего. Я ответил, что ничего такого не слышал и не знаю. Те, кто воском торгуют, вряд ли будут его красить! А покрасил его тот, кто купил.

– Ну, а теперь к главному… – Фон Шпинне сделал паузу, чтобы добавить значимости своим словам. – Ты, я вижу, мужик ушлый…

– Да какой я ушлый… – начал Аверьян, но Фома Фомич остановил его.

– Не прибедняйся! Скажи-ка, наверное, смог от шарика отщипнуть?

– Конечно, отщипнул, да я и не хоронился. Сказал: «Вот возьму у вас чуток, покажу одному человеку». Она позволила…

– И заметь, Меркуша… – начальник сыскной повернулся к своему помощнику, – ведь ни слова не соврал. Сказал, возьму у вас кусочек, чтобы одному человеку показать, и показал. Правда, не уточнил, что этот человек – чиновник особых поручений при начальнике сыскной полиции. А говорит – не ушлый! Показывай, что за воск такой? – Полковник снова вернулся к Аверьяну.

– Да он не у меня, а у Меркурия Фролыча…

– Давай его сюда!

Кочкин встал с дивана, подошёл к столу и положил перед начальником сыскной небольшой шарик. Фома Фомич взял его в руки, поднёс к глазам. Дёрнул головой и полез в стол за увеличительным стеклом.

– Ты нам его оставишь, Аверьян? – спросил фон Шпинне у торговца воском, разглядывая шарик через лупу.

– Конечно! Он мне не нужен, я его и взял только для того, чтобы вот Меркурию Фролычу показать…

В кабинете наступила тишина. Фома Фомич разглядывал восковой шарик, Кочкин со скучающим видом сидел на диване, торговец ёрзал на стуле.

– Я так понимаю, это ещё не всё, верно, Аверьян? – Полковник поднял глаза на человечка.

– Да… – замялся тот. – Что-то меня в этой женщине заинтересовало…

– Больших любишь?

– Нет, просто странная она какая-то. Вроде женщина, а вроде…

– Переодетый в женщину мужик?

– Да! – воскликнул Аверьян и удивлённо уставился на Фому Фомича.

– И потом ты решил за ней проследить?

– Ну вы прямо как в воду… Точно, захотел глянуть, откуда такие берутся. Вроде раньше я её не встречал, а то бы заприметил…

– Проследил?

– А то как же! Товар запер, и за ней! Я-то маленький, меня не видно.

– Да, тебе бы с твоим ростом у нас в сыскной служить! – заметил со своего места Кочкин.

– Нет! – отмахнулся почти детской ручкой Аверьян. – Для полиции я не гожусь, трусоват! Вот, значит, пошёл я за ней. Она поплутала по городу, поплутала и привела меня на улицу Аграфены Купальницы…

– А у нас в Татаяре есть такая улица? – удивлённо спросил Фома Фомич.

– Есть! – кивнул торговец.

Ему поддакнул Кочкин.

– Давай дальше, – махнул рукой фон Шпинне.

– А дальше как сквозь землю провалилась, точно и не было её вовсе. Да там улица ещё такая! Сплошь переулки да проулки, туда только и приходить, чтобы от кого-то прятаться…

– Может, она тебя заметила, вот и завела туда? – предположил фон Шпинне.

– Нет, думаю, живёт она там… – проговорил Аверьян.

– В каком месте ты её потерял?

– Да это на словах не расскажешь, показывать надо!

– Хорошо, давай сделаем так: ты сейчас всё одно на рынок идёшь, вот пусть Меркурий Фролыч с тобой пойдёт, ты ему это место и покажешь. Понимаю, что от дел тебя отрываем, но и ты нас тоже пойми, нам эту женщину кровь из носу найти надо!

– Да я понимаю и, конечно, покажу, правда, крюк сделать придётся…

– А это не беда, вы на пролётке поедете…

– Если на пролётке, то мы в полчаса уложимся.

Кочкин вернулся через час. Вошёл в кабинет фон Шпинне и с порога заявил:

– Нашлась, видел я, в котором доме она поселилась. Всё очень хорошо получилось. Мы только на эту улицу приехали, катим потихоньку, смотрим, а она выходит из ворот. Флигелёк там такой стоит аккуратненький. Вот повезло так повезло…

– Она-то вас, надеюсь, не приметила?

– Нет, мы в пролётке сидели под фордеком, нас не видно было… Только вот…

– Что? – насторожился Фома Фомич.

– Как мне показалось, женщина она хоть и крупная, но на мужика не тянет…

– А что говорит Аверьян, он-то её опознал?

– Опознал! Правда, хорошенько её рассмотреть возможности не было, она, как только из калитки вышла, сразу же