Увидеть огромную кошку - Барбара Мертц

– Это бесполезно, Эмерсон, – хладнокровно произнесла я. – Нефрет не догадывается; ей известны цели полковника, хотя я и думать не желаю, как это произошло. Подслушивание...

– Порой дьявольски полезно, – завершила Нефрет. Она по-дружески улыбнулась Рамзесу, и тот ответил лёгким изгибом губ (своей версией улыбки). – Не ругайте меня, тётя Амелия, я не подслушивала. Я случайно проходила мимо салона, когда вы беседовали с полковником, и не могла не услышать комментарии профессора. Нетрудно было сделать вывод о предмете разговора. Но не могу поверить, что эта маленькая дурочка в опасности.

– С чьей стороны? – спросил Рамзес. – Явно не со стороны того парня, который был с ней?

– Не думаю, – ответила Нефрет. – Полковник Беллингем сказал, что не может нанять для неё служанку; три женщины подряд заболели или получили ранения при загадочных обстоятельствах. В последнем случае, по его утверждениям, какой-то кучер пытался схватить Долли и затащить её в карету, но горничная помешала ему. Он отрицал, что знает виновника, равно как не знает, почему кто-то хотел бы сбежать с милой малюткой Долли.

– Выкуп? – предположил Давид. – Они, должно быть, богаты; она буквально увешана драгоценностями.

– Месть, – возразил Рамзес. – У полковника могут быть враги.

– Запретная любовь, – пробормотала Нефрет сладким голосом.

Кулак Эмерсона грохнул по столу. Поскольку я ожидала чего-то подобного, то успела поймать падающий чайник.

– Хватит! – рявкнул Эмерсон. – Это как раз тот вид праздных, не относящихся к делу домыслов, которыми обожает заниматься вся семья – за исключением меня! Мне плевать, что всё преступное общество Чарльстона в Южной Каролине и Каира в Египте охотится за девушкой. Даже если это не полная чушь и ерунда – всё равно не наше дело! Телохранитель, скажете тоже. Смените тему.

– Конечно, – согласилась Нефрет. – Рамзес, как ты это сделал?

– Что делать? – Он взглянул на тонкую руку, которую она протянула. – Ах, это.

– Покажи мне.

– Нефрет! – воскликнула я. – Юной леди не следует…

– Я искренне удивлён тем, что ты заняла такую позицию, матушка, – сказал Рамзес. – Я покажу и тебе тоже, если хочешь; уловка может пригодиться, если учесть твою привычку повсюду бросаться, сломя голову... Э-э, хм-м... Просто надо надавить на определённые нервы. – Он взял Нефрет за запястье, приподняв его, чтобы мы могли видеть, где лежат его пальцы. – У тебя слишком узкое запястье, чтобы я мог хорошо его схватить, в отличие от мужского, – продолжил Рамзес. – Большой палец нажимает здесь, указательный палец здесь, и... – С губ Нефрет сорвался лёгкий писк, и Рамзес тут же ослабил хватку и снова взял её руку. – Извини, Нефрет. Я старался оказать наименьшее возможное давление.

– Ха, – отозвалась Нефрет. – А теперь я попробую на тебе.

Вскоре она смеялась и, к сожалению, ругалась, пытаясь повторить его приём – но безуспешно,

– У тебя руки, как я и подозревал, слишком маленькие, – заметил Рамзес, покорно подчиняясь её щипкам и сдавлениям. – Я был бы последним, кто отрицал бы, что женщина может сравниться с мужчиной во всём, кроме физических размеров и силы, но ты должна признать… Чёрт возьми!

Она взяла его руку в свою и поднесла к губам.

– Вот, я поцеловала её, и теперь она здорова.

Давид рассмеялся.

– Браво, Нефрет. Что ты сделала?

– Просто нужно давить на определённые нервы, – скромно пробормотала Нефрет, пока Рамзес уныло смотрел на своё запястье. Даже с расстояния мне были видны следы ногтей Нефрет.

– Довольно, – отрезала я, напоминая себе, что позже следует попросить Нефрет показать мне, как она обнаружила уязвимые места. Чтобы вырвать у Рамзеса крик боли, требовалось нечто большее, чем случайная царапина ногтями. – Мы должны вернуться на дахабию[29].

– Да, пойдём домой, где нам наконец-то будет удобно, – вскочила Нефрет. – Какие грубые люди вокруг! Все смотрят на нас. Я хочу снять это нелепое платье и надеть брюки.

– Оно тебе очень идёт, – галантно произнёс Давид.

– Крайне неудобное, – проворчала Нефрет, вставляя тонкий палец в высокий кружевной воротник.

– Ты не носишь корсет[30], – заметил Рамзес, окинув её взглядом с ног до головы.

– Рамзес, – устало вмешалась я.

– Да, матушка. Мы пойдём вперёд и найдём такси.

Они ушли, взявшись за руки, Нефрет между двумя юношами. Я не могла обвинять зевак в том, что те пялились на столь красивое и необычное трио. Мальчики были почти одного роста; их кудрявые чёрные волосы могли принадлежать братьям. Оба смотрели сверху вниз на Нефрет, чья золотисто-красная корона едва достигала их ушей. Покачивая головой, но улыбаясь, я подняла её шляпу с пола, где она так и осталась лежать, и взяла руку, предложенную мне Эмерсоном.

Когда мы догнали остальных, возникла небольшая суматоха. Экипаж ждал; Нефрет и Давид уже заняли свои места, но Рамзес увлёкся беседой с кучером, который оказался его давним знакомым. Как сын, так и отец могли похвастаться обширным кругом старых знакомых по всему Египту, и многие из этих знакомых были людьми, с которыми респектабельный человек не желал бы иметь ничего общего. Кучер, как свойственно арабам, восклицал, превознося изменившуюся внешность Рамзеса:

– Высокий, красивый и бесстрашный, как твой досточтимый отец! Наносящий неотразимый удар сжатой в кулак рукой! Доставляющий женщинам радость своим...

Тут Эмерсон, побагровев, резко оборвал комплименты. Вокруг уже собралась небольшая толпа; ему пришлось оттолкнуть несколько других старых знакомых, прежде чем он смог усадить меня в такси. Не успела я шагнуть на ступеньку, как Эмерсон внезапно отпустил мою руку и развернулся, хлопая рукой по карману.

– Кто это сделал? – рявкнул он и повторил вопрос по-арабски.

Рука Давида поддержала меня и затащила в экипаж, аккуратно усадив на сиденье между ним и Нефрет. Оглядываясь назад, я увидел, что публика из нищих, продавцов и растерянных туристов поспешно отступила. Сила голоса Эмерсона, равно как его умение ругаться, издавна принесли ему титул «Отца Проклятий», и яростные вопли разносились на сорок ярдов.

Однако ответа не последовало, и вскоре Эмерсон, чертыхнувшись, забрался в кабину. За ним последовал Рамзес, который задержался, чтобы завершить финансовую сделку – по крайней мере, мне так показалось – с продавцом цветов. Усевшись