Увидеть огромную кошку - Барбара Мертц

Нож аккуратно скользнул сквозь слои рубашки, жёсткого воротника и шёлкового галстука полковника, и Нефрет пробормотала, не поднимая глаз:

– Заткни глотку этой чёртовой девчонке, тётя Амелия, ладно? Я чуть не перерезала бедняге горло, услышав этот вой.

– Конечно, – кивнула я. – Долли, если ещё раз пикнешь, получишь оплеуху. Это удар, Нефрет?

Она обнажила его грудь и прижалась к ней ухом.

– Он бледный, не покрасневший. Возможно, сердце.

Эмерсон стоял рядом со мной, уперев руки в бёдра и нахмурив брови.

– Будь оно всё проклято, – ворчал он. – Почему такое всегда происходит со мной? Если бы хоть у кого-нибудь из людей хватило приличия умереть в другом месте…

Я слишком хорошо знала доброе сердце Эмерсона, чтобы воспринимать эту бездушную речь буквально. Затем мы заметили, что лицо полковника снова порозовело и глаза открылись. Но смотрели они не на нас, а на золотую головку, приникшую к его груди.

– Сердцебиение более устойчиво, – констатировала Нефрет.

И снова уселась на пятки. Рука полковника шевельнулась в слабой попытке поправить одежду. Нефрет вернула ткань на место и улыбнулась ему.

– Вам лучше, сэр, не так ли? Мне жаль, что я испортила ваш красивый галстук, но это было необходимо.

– Вы... врач? – слабо спросил он.

– О нет. Мы должны отвести его к врачу как можно скорее, тебе не кажется, тётя Амелия?

Я начала разделять досаду Эмерсона на людей, постоянно падавших в обморок. Однако обычная порядочность, а также долг христианки заставили меня держать это мнение при себе.

Я глотнула (в медицинских целях) бренди из фляжки, которую ношу с собой, и полковник, поддерживаемый мускулистыми руками Эмерсона, неуверенно поднялся на ноги.

– Где ваш экипаж? – спросил Эмерсон. – А ваш драгоман?

Вперёд вышел мужчина, доселе тихо стоявший среди зевак. У него была тёмная кожа нубийца и выдающийся орлиный нос араба. Остальные его черты скрывали седая борода и усы.

– Я слуга ховаджи[133], Отец Проклятий.

– Тогда почему, чёрт возьми, ты не присматриваешь за ним? – набросился на него Эмерсон.

– Он приказал мне держаться подальше от него и молодой ситт, пока не позовёт меня.

Эмерсон фыркнул.

– Ну, и как тебя зовут?

– Мохаммед.

– Я не видел тебя раньше. Ты из Луксора?

– Нет, Отец Проклятий. Я из Асуана.

– Что ж, Мохаммед, отведи ховаджи в его экипаж.

– Подожди, – слабо пробормотал полковник. – Долли...

Нефрет отвела меня в сторону. На её лице явственно читалось беспокойство.

– Тётя Амелия, мы не можем позволить им самостоятельно вернуться в отель, – прошептала она. – Если они не нашли кого-то с прошлого вечера, у неё нет даже горничной, которая могла бы ей помочь. Она не в состоянии ухаживать за ним, а он – если ей действительно угрожает опасность – не в состоянии присматривать за ней. Я могла бы сопровождать их…

– Ни при каких обстоятельствах! – воскликнула я. Её маленький подбородок напрягся.

– Но что-то нужно сделать.

– Согласна. – Я снова повернулась к Эмерсону, которого явно терзали сомнения. Он заявляет, что презирает все религии, но его моральные нормы выше, чем у большинства людей, называющих себя христианами – если у него находится время подумать об этих нормах. Сейчас время у него нашлось; он нахмурился, но даже не выругался себе под нос, когда я приказала драгоману Мохаммеду отвести его нанимателя в наш дом.

– Ибрагим пойдёт с тобой, чтобы указать тебе путь, – закончила я. – И я пошлю кого-нибудь в Луксор прямо за доктором Уиллоуби.

Долли не проронила ни слова и не сдвинулась ни на дюйм, даже когда отец позвал её. Она больше, чем когда-либо, походила на восковую куклу; карие глаза были невыразительны, как стекло. Я ткнула её зонтиком.

– Иди вместе с отцом.

– Да, мэм, – отозвалась Долли каким-то потусторонним голосом. – В ваш дом, мэм?

– Мы будем там раньше тебя, – заверила я её. – А теперь поспеши – разве ты не видишь, что он ждёт тебя? Чем раньше мы окажем ему медицинскую помощь, тем лучше.

Эмерсон проводил их до экипажа. Мне хотелось бы верить, что им руководили христианское милосердие и джентльменские манеры, но, скорее всего, он хотел избавиться от посторонних как можно быстрее. Мы с Нефрет двинулись обратно по тропинке над плато. Мы поднимались быстро, но вскоре нас догнал Эмерсон. Ругавшийся на чём свет стоит.

– Это пустая трата времени, Эмерсон, – прервала я. – Мне ситуация нравится не больше, чем тебе, но у нас не было выбора.

– Да, верно. Однако, – неохотно признал Эмерсон, – этот выбор, по сути, нам навязало треклятое чувство долга. У меня тоже есть предел терпения, Амелия. Я надеюсь, что ты вышвырнешь их из моего дома как можно раньше.

– Доктор Уиллоуби, вероятно, захочет отвезти полковника в свою клинику, – предположила Нефрет.

– Именно то, что я собиралась предложить, – подхватила я. – Очевидно, это лучшее место для полковника, и там есть как медсёстры, так и прислуга, которая присмотрит за девушкой. Не волнуйся, Эмерсон, они покинут твой дом ещё до сумерек.

– Им, чёрт возьми, лучше поторопиться. У нас ещё осталась мумия, с которой нужно разобраться, Пибоди, не забыла? Я хочу исследовать её сегодня же вечером.

Я пробормотала согласие. Мне тоже не терпелось осмотреть мумию, хотя я уже не сомневалась в её подлинности.

ГЛАВА 6

Я НИКОГДА НЕ ИСПЫТЫВАЛА

ОСОБОЙ ЛЮБВИ К МУМИЯМ.

Когда я увидела перед собой знакомые стены нашего дома, мне показалось, что нас не было несколько дней, хотя мы покинули его лишь утром. Было бы приятно расслабиться на затенённой веранде с прохладным напитком в руке, но я знала, что до наслаждения осталось ещё несколько часов. Препоясав чресла[134] и выпрямив спину, я принялась действовать. Экипаж прибыл вскоре после нас, и я увидела, что полковника уложили в кровать в комнате Рамзеса, его драгомана и кучера послали на кухню за едой и питьём, а Долли снабдили средствами, чтобы освежиться.

Нефрет оказалась права: девушка была абсолютно безнадёжна и совершенно не могла заботиться о себе, а уж тем более – об отце. Она сидела за моим туалетным столиком,