Королевский аркан - Елена Ивановна Михалкова

– Мудро! – одобрил Гройс. – Выяснить, что известно мне, не открывая своих собственных карт. Это хороший ход, поэтому я отвечу. Вы убили Петра Алексеевича, Лида. Вот в чем состоит мое объяснение.

Она удивленно округлила глаза.

– Я бы рассмеялась, но это даже не смешно! Вы просто… просто старый пранкер какой-то! Если что, это не комплимент.

– Ни одно словосочетание, где есть характеристика «старый», не является комплиментом, – со вздохом заметил Гройс. – А между тем в последнее время я слышу их всё чаще. Вы убили его, Лида, чужими руками.

– Он Митин папа, если вы не забыли!

– Именно поэтому. Вы хотели за Митю замуж. Жить с ним общим домом, рожать ему детей, летать в Италию на майские… Петр же вас не то что на дух не выносил, поймите правильно: вы все для него были отбросами. Он был сноб в исключительной степени, и он прекрасно понимал, чего стоит его сын. Митя стоил дорого. А вы… Вы – дешевка. Я сейчас говорю не от своего имени, вы же понимаете, я надеюсь?..

– И вы не говорите ничего, чего я бы не знала… Петр Алексеевич всё это мне высказывал и сам. Ну, немного смягчал выражения….

Тон ее был спокойным, но по щекам пошли красные пятна.

– Это «лахудру»-то он смягчал? – расхохотался Гройс. – Он вас ненавидел, Лида, и, на свою беду, несколько раз дал вам это понять. Вы для него были хуже пьющего лимитчика, пытающегося обрюхатить профессорскую дочку. И это при том, что вы, Левашовы, – потомственные москвичи, а Петр Алексеич понаехал из Барнаула. Но у него была своя внутренняя кастовая система. Вы понимаете, к чему я веду? Он не позволил бы вам выйти замуж за Митю.

– Кто бы его спросил!

– О нет, моя дорогая! Он оказывал огромное влияние на жизнь сына! Митя был предан отцу не меньше, чем тот ему. Петр собственную жизнь стелил под ноги сыну, чтобы Митя мог идти по красной ковровой дорожке, и мальчик это понимал… Митя мог спорить с отцом, отстаивать свою влюбленность… Но поверьте, Петр Алексеич встал бы насмерть, когда дело дошло до брака. Он не допустил бы вашей свадьбы. Нашлись бы отговорки. «Сначала нам нужно встать на ноги…», «Подождем до тридцати, как это делается во всем цивилизованном мире…» А там возникла бы подходящая девушка Митиного круга. Но вы это всё прекрасно понимали, не правда ли? Вы же умница, Лида. И вы действительно влюблены в Митю.

– Я не влюблена, я его люблю, – поправила она.

– Это не помешало вам убить его отца.

– Вы это уже говорили. А я вам ответила, что это чушь.

– Вам очень повезло. Вы подслушали разговор вашего дворецкого с Ольгой Воденниковой. Не самый первый, когда он узнал в ней свою бывшую жену, а тот, в котором они договорились шантажировать некоего Пономарева.

– Граф узнает жену в графине… – пробормотала Лида.

– Или вы сообразили поставить прослушку в его комнату? – Гройс задумался. – А знаете, Лида, с вас бы сталось. Вы были на войне, тут все средства хороши. Тогда вы слышали все его разговоры с Воденниковой, от первого до последнего слова. Поняли, в чем состоит его замысел. Ваш дворецкий хотел шантажировать Пономарева, и для этого завербовал, так сказать, сразу троих его ассистентов. И вот тут-то вы, прелестное дитя, оказались умнее всех. Вы догадались, что исполнитель не может быть организатором. Что за Пономаревым стоит кто-то еще.

В ее глазах мелькнуло удовлетворение. Все-таки похвала была ей приятна. Но Лида покачала головой:

– Это всё неправда.

– На мне нет звукозаписывающей аппаратуры, – развел руками Гройс. – Убедить вас в этом я не смогу, но я не пытаюсь подстроить вам ловушку. Это означало бы, что я вас недооцениваю. А я не собираюсь повторять Петину ошибку.

– Да, он меня недооценивал. Я буду Мите хорошей женой.

– Не будете. Я расскажу ему то же, что и вам. Что вы догадались, кто из персонала шпионит для Пономарева, прижали к стенке Мукосееву и заполучили его телефон. А когда поняли, что операция началась, позвонили ему, сказали, что знаете, кто его шантажирует, и у вас есть деловое предложение. Ваше появление оказалось исключительно своевременным! С остальными участниками они расправились без вас… Но главу, организатора – его сдали им вы. В обмен на то, что они его убьют.

– Вы с ума сошли, – без выражения сказала Лида.

– Семь минут зазора между выстрелом и тем моментом, когда вы подняли тревогу. Что вы делали в это время?

– Ладно, я вам скажу. – Девушка долго смотрела на него и наконец решилась: – Вы правы. Часы у соседа не врут, выстрел действительно раздался в двенадцать пятьдесят две. Но я же говорила вам, что сразу поняла, где стреляли. Сначала я побежала к комнате Петра Алексеевича… Любой бы так поступил! Он лежал мертвый на кровати. Вокруг всё в крови. И я… Я просто застыла на месте. Я никогда прежде не видела трупы. Меня буквально к полу пригвоздило. Наверное, со мной случилось что-то вроде шока, не знаю… Я стояла и глаз не могла отвести. А потом, когда пришла в себя, мне стало так стыдно… Вот почему я соврала.

Гройс понимающе покивал.

– Через запертую изнутри дверь стояли и смотрели? – кротко спросил он.

Секунду или две ему казалось, она его ударит. Но Лида только испуганным детским жестом завела прядь волос за ухо, словно он сказал что-то очень обидное.

– Репетируете для Мити объяснение?

Она молчала.

– Ну что же вы, Лида! Как неосмотрительно. Ведь ваши семь минут потерялись именно в этом месте. Вы потратили время на то, чтобы запереть дверь снаружи. Это мог сделать только специалист узкого профиля, и он у вас имелся. Человек, которому вы рассказали, как пройти под камерами в слепой зоне, которому вы открыли заднюю дверь, вручили оружие вашего отца и провели к комнате дворецкого. Вряд ли даже ваша мать знает код от сейфа Александра Ивановича. А вот вы – любимица отца, от вас он ничего не скрывает. Да… Так на чем я остановился? Вы открыли сейф заранее и передали пистолет человеку, которого вам прислали. Вместе поднялись наверх, зашли в комнату – Петр Алексеич никогда не запирался, а о гибели троих подельников он не знал, потому что не читал новостей. Убийца подошел к спящему, вложил ствол в его ладонь и выстрелил ему в голову. – Голос Гройса стал тише. – А вы стояли и смотрели, как по вашей воле убивают Петиного отца. Вам понравилось, Лида?

Она молчала и не