Королевский аркан - Елена Ивановна Михалкова

Сутки назад это открытие выбило бы Айнур из колеи. Но с тех пор произошло многое.

Лицо ее изменилось так, что старшая горничная попятилась. Айнур со свистом втянула воздух сквозь стиснутые зубы и на выходе, на хриплом горле зарычала, как зверь.

Ее охватило бешенство, какого она в жизни не испытывала. Айнур испугалась бы самой себя, если бы к этому мгновению не осознала, какую восхитительную свободу дает исступление.

Она двинулась на Мукосееву. Губы ее выплевывали ругательства, русские и уйгурские вперемешку. Мукосеева была крупнее и сильнее, но перед этим диким напором спасовал бы и более храбрый человек.

– Ты очумела, что ли… – начала Ирина, пятясь в центр кухни.

Айнур краем глаза заметила металлический блеск справа. Одно быстрое движение – и в руках у нее оказался нож.

– А-а-а-а-а! – в полный голос закричала Мукосеева. – Помогите! Валя, убивают!

Она кинулась к выходу, но Айнур бросилась ей наперерез, повалила и уселась верхом. Мукосеева извивалась отчаянно, пыталась сбросить ее, но, почувствовав острие возле горла, замерла.

– Ты что, ты что, – забормотала она, вжимаясь затылком в пол. – Ну ты чего, Айнур, не дури…

– Имя мое вспомнила, сука продажная? – прошипела Айнур. – Когда Пономареву меня продала, тоже имя называла?

– П-п-пономареву?

Айнур сдернула с нее платок, схватила Мукосееву за волосы, приподняла ее голову и опустила на каменную плиту.

– Саше! – обрадованно выдохнула та, словно это действие что-то крепко поправило в содержимом ее черепной коробки. – Господи, вон ты про что!

– Сволочь ты лживая, – шипела Айнур.

Нож врезался в шею Мукосеевой тупой стороной, но Ирина хрипела так, словно горло ей уже перерезали.

– Меня опять снаружи машина дожидается, так? Так или нет?

Она снова вцепилась ей в волосы свободной рукой, но на этот раз Мукосеева ее опередила.

– Айнур, какая машина? Ты что? – Она посерела от страха. – Богом клянусь, не знаю ни про какую машину!

– Ты, может, и не знаешь! Пономарев зато знал! Ты прямо к нему меня за мороженым своим поганым отправила!

У Мукосеевой отвисла челюсть.

– Айнурочка, ты что, ты что такое говоришь, – забормотала она, – я про тебя Пономареву… Ни слова, клянусь! Богом клянусь! Мамой клянусь, Колей, могилой своей, чем хочешь!

– Я тебе язык вырежу, – прошипела Айнур. – Что ты ему натрепала?

– Я вообще про тебя не говорила! – Женщина было задергалась под ней, но прекратила так же резко, как начала. – Я с ним уже не встречалась, когда ты появилась! Мы виделись-то с ним только в марте-апреле, когда он просил про Анастасию Геннадьевну ему кое-что сообщать! Мелочи всякие, ерунду! Ну там что она покушать особенно любит или что в последний год происходило у нее… Как в детстве ее родители растили… Ничего серьезного!

– Врешь ты всё. Прекрасно ты понимала, что это вполне себе серьезно. Это же вы Селиванова грохнули.

– Сдурела? – То ли от возмущения, то ли от страха у Мукосеевой прорезался голос. – Я-то тут с какого боку?! Он себе в голову выстрелил, это все знают! У Вали спроси, если мне не веришь! Я к этому времени с твоим Пономаревым уже и не виделась! Я, может, пожалела двадцать раз, что на легкие деньги соблазнилась!

Айнур отстранилась, не сводя с нее глаз, и ослабила давление лезвия. Ирина перевела дух.

– Я не знаю, что у тебя там с ним произошло… – Она тяжело дышала, но говорить стала спокойнее. – Только имей в виду: я здесь ни при чем. И никуда я тебя не посылала, ни за каким мороженым! Лида захотела, я тебе передала. Ты же сама слышала, говорила с ней!

– Это ты ее убедила меня послать, – сказала Айнур.

– Нет! Не убеждала! – Мукосеева снова брыкнулась. – Кто я ей, по-твоему, подружка, что ли?

– Когда Пономарев с тобой первый раз говорил?

– Не знаю, не помню… А, в марте еще. В самом начале.

– Почему повар уехал?

– Что? – Она растерялась. – А-а-а, Коля… Жена у него рожает. Уже родила.

Стало понятно, почему горничная прикладывалась к бутылке.

Айнур встала, но Мукосеева осталась лежать. Наконец она подняла голову, осторожно ощупала затылок. Села, отползла на карачках к шкафам и прислонилась, тяжело дыша. Волосы у нее торчали во все стороны.

– Хозяйке доложишь обо мне? – негромко спросила она. – Слушай, я про нее ничего такого не растрепала. Что я, не понимаю, что ли… Я к ней так-то со всей душой. Она мне, считай, как дочь…

– Рот закрой, – раздельно сказала Айнур.

Мукосеева замолчала.

Нож Айнур положила на столешницу и замерла, постукивая пальцем по лезвию. Она готова была поклясться, что Ирина ей не врет. Так перепугалась, что выложила правду… В другое время Айнур ужаснулась бы собственной вспышке, но только не сейчас.

– Давай знаешь что? Вообще забудем это всё, – примирительно бормотала за ее спиной Мукосеева. – С чистого листа, так советуют обычно. Погорячились обе! Бывает. Я тебя толкнула, ты уж меня извини. Но ты, знаешь, тоже хороша! На людей с ножом кидаться…

Айнур кинула на нее невыразительный взгляд, и та осеклась. Девушка оторвала бумажное полотенце, намочила и тщательно протерла нож: и ручку, и лезвие.

Она вышла из кухни и быстро направилась к выходу. Навстречу ей попалась Валентина.

– А я тебя ищу… Куда пропала, на кухне, что ли, помогала?

– Потом, – жестко отрезала Айнур и вышла из дома, оставив недоумевающую Валентину таращиться ей вслед.

Она спустилась по вымощенной дорожке к будке охраны и постучала в стекло. Высокий бледный парень с запавшими щеками вышел наружу. Айнур спохватилась, что даже не знает, кто перед ней. Половина Бурдонова и Кривца… Но какая именно, бурдоновская или кривецкая? «Я Олегу скажу, чтобы карманы твои проверял после смены отдельно!» – орала Мукосеева.

– Олег, мне нужно знать точное время смерти Селиванова, – сказала Айнур.

– Чего? – Он вылупился на нее.

С крыльца донесся голос: ее окликала Валентина. У Айнур оставалось не больше минуты – горничная не поленится спуститься сюда и выяснить, что происходит. «Решила, что меня Мукосеева обидела».

– Во сколько был выстрел? Давай соображай быстрее, – поторопила она.

– Да с фига ли…

За спиной послышались торопливые шаги. Нет, минуты у нее не было: Валя уже подбежала и встала у нее за спиной, готовая возмущаться.

Времени на раздумья не оставалось, и Айнур пошла ва-банк.

– Анастасия Геннадьевна меня наняла, чтобы я притянула на себя плохую энергию после самоубийства Петра Алексеевича. Для этого мне нужно знать время его смерти. Молчи! – резко остановила она