Личное дело господина Мурао - Даша Завьялова

же не меньше, но считал, что мы сможем провести это маленькое расследование тайно. В споре победила я, потому что мою сторону принял Хидэо. Когда мы пришли к нему как к незаинтересованному лицу, он подумал и сказал, что, пожалуй, мои опасения могут быть небеспочвенными и лучше бы выждать.

Однако же в эти дни я не сидела сложа руки. Сэйдзи, крайне благодарный мне за то, что я сразу наутро после покушения в рекане позвонила ему и рассказала все, что знаю, – разумеется, умолчав о тайне личности Мурао, – познакомил меня с ответственным за криминальную колонку, человеком по имени Нода Дзиро. Тот регулярно наведывался в полицию, чтобы узнать о ходе расследования и опубликовать новые подробности, но нам с Сэйдзи рассказывал о них чуть раньше. Поэтому я целую неделю появлялась в редакции «Киото Симбун» или обедала с Сэйдзи и Дзиро, а вечерами старательно и в хронологическом порядке записывала все подробности расследованной нами истории.

Кроме того, мы с Кадзуро и Хидэо несколько раз ходили на допросы, так как именно мы и задержали преступника. Взамен на наше охотное сотрудничество полицейские делились кое-какой информацией.

Еще я съездила в несколько мест и поговорила с разными людьми, которые помогли заполнить пробелы в моем понимании истории. Листая свои записи, например, я обнаружила, что так и не сходила к садовнику Мурао и в сэнто. Как я могла забыть! Впрочем, встретившись с садовником, я немного утешилась, потому что старик не рассказал мне ничего интересного. А вот в сэнто я нашла госпожу Канэко, которая не просто работала вместе с Наоко, но даже немного дружила с ней и знала о том, какого пола в действительности был ее ребенок. Сначала она поколебалась, решая, можно ли мне рассказать все как есть. Но когда она узнала, что мне известно много интересного о последних событиях в жизни Наоко, а хочу уточнить я только детали, решилась.

– Скажите, госпожа Канэко, как случилось, что мальчик получил ожог?

– Пока Наоко работала, за Таро присматривала бабушка. Однако, когда ему было пять, она умерла. Таро уже подходил к тому возрасту, когда мальчиков перестают допускать в женскую половину. Чтобы посетительницы не возмущались, Наоко придумала для сына «игру»: уже в самое первое посещение сэнто переодела его в девочку. Близко она ни с кем не общалась, а потому многие горожане, посетители сэнто, и считали, что у нее дочка. Когда Таро было шесть, произошло несчастье. Он прятался за бойлером, чтобы подглядывать за девушками. В общем-то, он в своем возрасте вряд ли что-то понимал, скорее всего, ему просто была любопытна разница между мужчиной и женщиной. Но одна из девушек заметила его, как-то выяснила, что он мальчик, и решила… наказать. Поймала его и прижала щекой к раскаленному бойлеру.

– Бедный ребенок! А скажите, не знаете ли вы, где он теперь работает?

Господа Канэко задумалась.

– Давно я с Наоко не общалась… пару лет назад она купила дом в пригороде, а Таро жил где-то у дальних родственников в Арасияме. Кажется, в той семье только девочки, поэтому его даже усыновили. Из пригорода хотя и не очень далеко до Гиона, но все-таки из Арасиямы ездить удобнее.

Арасияма… Это ведь совсем близко от нас. Все это время преступник жил в соседнем районе – и, может быть, мы даже встречались в трамвае или поезде.

– А в Гион он ездил, потому что работал там?

– Да, в одном ресторане… как же его? Вот – «Белая луна».

Две недели я ездила, ходила, говорила с людьми, записывала, думала, перечеркивала и снова записывала – и, наконец, в моем блокноте выстроилась вся цепь событий. Осталось лишь одно белое пятно – время и место, где настоящего Мурао Кэнъитиро заменил тот, кто теперь восстанавливался после ранения.

Надо ли говорить, что я с нетерпением ждала дня, когда могла бы заполнить этот пробел – и вот, наконец, он настал.

Мы втроем уже подходили к дому напротив рекана, как вдруг Хидэо спросил:

– А вы собираетесь сразу задать ему вопрос, кто он такой?

– Да, – сказал Кадзуро, в то время как я ответила: «Нет».

Хидэо отметил, что об этом, пожалуй, следует договориться. Я настояла, что сама задам этот вопрос хозяину дома, когда придет время.

Тот уже ждал нас в том самом помещении, которое играло роль его кабинета. Осколки шкафа, конечно, уже были убраны – видимо, новой прислугой, – а стул около секретера заменила инвалидная коляска. Безымянный человек, который сидел в ней, выжил, окреп и хорошо выглядел – однако больше не мог ходить из-за того, что пуля попала в позвоночник и повредила его.

– Как видите, друзья, я не мог встретить вас у порога, – весело сказал он.

И снова я испытала какую-то непонятную симпатию к нему. Может быть, и неважно, что имя этого человека при рождении не было Мурао Кэнъитиро? Ведь это никак не влияет на то, что тот, кого я знаю уже два года, хорош собой, умен и обходителен. Кроме того, теперь ведь выяснилось, что он не совершал того поступка восемнадцать лет назад – и получалось так, что и преступником он не был.

– Прежде всего скажите, господин Накадзима, – продолжал человек в инвалидной коляске, – связались ли с вами из «Майнити Симбун»[62]? Как только я немного пришел в себя, то немедленно потребовал телефон и позвонил туда, чтобы спросить, нет ли у них работы для прекрасного фотографа.

– Да, господин Уэда позвонил мне еще неделю назад. Мы договорились, что я съезжу снять одно мероприятие для него.

Да – кем бы ни был тот, кто сейчас сидел перед нами, он сдержал слово. И, как только смог, немедленно использовал свои связи, чтобы найти для Кадзуро хорошую работу.

– Что ж, я очень, очень рад этому. И прежде, чем мы начнем, наконец, срывать покровы с этого дела, я бы хотел спросить господина Мурату, как могу отблагодарить и его. Ведь это именно вы, насколько я знаю, задержали того человека?

– О, не беспокойтесь, – сказал Хидэо. – Я всего лишь помог Эмико, которая уже схватила преступника за рукав, а в остальном тот вечер был для меня всего лишь небольшим приключением.

– Что ж, тогда начнем. Эмико, вы будете рассказывать?

Я кивнула, отодвинула чашку в сторону и положила перед собой записи, которые сделала за последние две недели.

На кухне хрустально звякнула посуда, как будто кто-то слушал наш разговор, но не успел замереть к тому моменту, как в кабинете наступила тишина. Новая прислуга?..

– В десятом году Наоко