Бокал кардинала Ришелье - Наталья Николаевна Александрова

напарником по кличке Ужас, и у нас даже были малыши…»

Я представила себе шесть маленьких пушистых комочков – и нежность затопила мою собачью душу…

Стоп, я, кажется, уже совсем преобразилась в эту огромную собаченцию! Все же не нужно забывать, кто я на самом деле…

Я посмотрела на собаку…

На ее морде появилось нежное и мечтательное выражение. Она наверняка думала о своих щенках…

«Мы ведь с тобой друзья, правда? – подумала я с искренним (почти) чувством. – У тебя были чудесные щенки… я – тоже женщина, хотя у меня щенков… то есть детей пока не было, но когда-нибудь они непременно будут. Расскажи мне, что ты чувствовала, когда кормила и вылизывала своих малышей?»

Собака утробно заурчала, подошла ко мне, потерлась…

Обычные собаки трутся о ноги хозяина, но эта была такая огромная, что потерлась о мой бок выше талии. При этом она чуть не свалила меня с ног.

Я покосилась на Кожемякину.

Наталья смотрела на меня с искренним изумлением.

– Как это ты? – прошептала она одними губами.

– Это трудно объяснить, – ответила я примерно так же, – пока она в хорошем настроении, выходи из комнаты!

Кожемякина тихонько двинулась к двери.

Собака покосилась на нее и недовольно зарычала, но я потрепала ее за ушами, приговаривая – хорошая девочка, хорошая, просто красавица, – и она успокоилась.

Кожемякина выскользнула из комнаты.

Я немного выждала и двинулась следом…

Но тут собака недовольно заворчала.

Я все еще сохраняла с ней подобие мысленного контакта, поэтому прочитала ее незамысловатые мысли (или просто догадалась, ибо это было нетрудно):

«Мы, конечно, друзья, но у меня есть приказ… и вообще, если мы друзья, ты не должна ставить меня в неловкое положение! И кроме того, друг не должен покидать друга, когда тот так расчувствовался! Побудь со мной, я расскажу тебе о своих щенках…»

Как же быть?

Собака меня не выпускает, а скоро может вернуться Ламия… она увидит, что Кожемякина сбежала, и мне достанется за двоих…

Тут у меня мелькнула новая идея.

Если у моей четвероногой подруги приказ не спускать с меня глаз – почему бы нам не уйти отсюда вместе?

Я постаралась внушить эту идею собаке.

Причем внушить ее так, чтобы она подумала, что сама пришла к этой мысли…

И я снова почувствовала себя собакой. И в голове у меня побежали простые собачьи мысли.

«Это двуногое существо симпатичное. Оно… она женщина, как и я. Жаль, что не она моя хозяйка. Мы с ней прекрасно поладили бы. Конечно, у меня приказ не спускать с нее глаз, но я… я и не спускаю. Мы можем вместе немного прогуляться…»

Я двинулась к выходу из комнаты – медленно, не делая резких движений. Собака негромко заурчала, но не проявила агрессии и пошла рядом со мной, изредка прижимаясь ко мне боком. Я ласково потрепала ее по загривку.

Надо бы ее как-то назвать, но настоящее ее имя – Страх – не очень способствует дружескому общению.

Я подумала, какое может быть от него подходящее уменьшительное имя…

Страша?

– Страша… как тебе такое? – спросила я собаку. – Можно я буду тебя так называть?

Она не возражала – кажется, такое имя ей понравилось.

Мы вышли в коридор.

Там нас дожидалась Кожемякина. Вид у нее был растерянный и смущенный.

– Не знаю, куда идти… я плохо ориентируюсь, некоторые называют это топографическим кретинизмом, – призналась она, увидев меня, и попятилась – увидела рядом со мной огромную псину.

– Ой… она за тобой увязалась…

Собаке ее реакция не понравилась, она недовольно зарычала, обнажив клыки.

– Не показывай страх! – проговорила я негромко. – Собаки и вообще все звери его чувствуют. И вообще, повежливее, пожалуйста, это не просто собака, она моя подруга.

При слове «Страх» собака насторожилась – ведь это, как-никак, ее официальное имя…

– Кстати, можете познакомиться – ее зовут Страша! – представила я Кожемякиной собаку.

– Но она… она так и пойдет с нами? – спросила Наталья Сергеевна опасливо.

– Не волнуйся, мы с ней друзья.

– Вы – да, но я…

– Все хорошо!

Я пошла по коридору в ту сторону, где, по моим соображениям, был выход. Собака шла рядом со мной, время от времени преданно заглядывая мне в глаза.

Все это меня пока устраивало, за исключением одного: у меня не было сумки, а значит – не было и заветного бокала. А мне его очень не хотелось потерять…

По дороге я заметила полуоткрытую дверь.

Я заглянула в эту дверь…

И тут же попятилась: в нескольких шагах от двери лежал на полу второй огромный пес – пес с красноречивой кличкой Ужас…

Конечно, он – приятель моей четвероногой подруги, но, к сожалению, не мой. С ним у меня отношения не заладились, и, заметив, меня в дверях, он приподнялся и грозно зарычал.

Правда, не напал, и не стал меня преследовать – видимо, у него был приказ охранять эту комнату и все, что в ней находится, и не покидать это место ни в каком случае…

А я как раз заметила на столе свою сумку…

Ужас не пустит меня внутрь и уж тем более не выпустит обратно с сумкой…

Что же делать?

Тут у меня мелькнула плодотворная идея.

Я потрепала свою четвероногую приятельницу за ушами. Она взглянула на меня живыми внимательными глазами: ты чего-то хочешь? Только скажи, для тебя я готова на многое!

– Понимаешь, Страша, мне очень нужна сумка… – проговорила я неуверенно. – Она в этой комнате, но сама я не могу туда войти… меня не впустит туда твой друг…

Псина подняла на меня умные глаза. Этим взглядом она хотела показать, что при всем своем уме понимает человеческий язык не вполне, и не знает, чего я от нее хочу.

Как же ей это объяснить?

Когда хозяин хочет, чтобы собака ему что-то принесла, он говорит «Апорт».

Но вовсе не факт, что Страша знает эту команду. Может быть, там, где ее дрессировали, использовали слова другого языка… и потом, как мне объяснить ей, что мне нужна именно сумка?

Тогда я попробовала использовать мысленный контакт с собакой.

Я протянула руки к ее морде и мысленно проговорила:

«Вот мои руки… мой запах… войди в эту комнату и найди там то, что пахнет так же. И принеси это мне!»

Страша оживилась – видимо, поняла мой мысленный приказ. Или просьбу.

Она забежала в комнату.

Ее приятель Ужас оживился, приподнялся и несколько раз стукнул по полу хвостом. Затем он призывно заурчал.

Страша рыкнула в ответ – мол, извини, но сейчас не до