Бокал кардинала Ришелье - Наталья Николаевна Александрова

Некоторое время киоск плавно скользил вниз, как кабина лифта, наконец, он остановился.

Ламия открыла дверцу и приказала нам выходить.

Мы вышли из странного лифта и пошли вперед по длинному полутемному коридору.

Этот коридор показался мне очень знакомым – по такому же точно коридору я долго блуждала вместе с Горынычем, сбежав от той же Ламии…

Похоже, моя жизнь сделала круг и вернулась в исходную точку…

Наконец коридор закончился.

Мы оказались в большом, ярко освещенном зале, напоминающем неф собора, – в том самом зале, где Ламия и Гоша удостоились аудиенции своего Хозяина.

В том самом зале, на который я смотрела сверху, через арочное окно – пока за нами не послали огромных собак…

На этот раз ни Хозяина, ни его собак в зале не было.

Только нарисованные на потолке звероподобные чудовища смотрели на нас сверху, словно следили за каждым нашим шагом, за каждым нашим движением…

Наталья подняла голову и как зачарованная уставилась на потолок, пока Гоша не толкнул ее в спину.

– Не стоять! Ворон не считать! Идти быстро! – рявкнул он.

Мы пересекли зал, вошли в арку, прошли по очередному коридору и оказались в небольшой комнате без окон и с самым малым количеством мебели – металлический стол да несколько офисных стульев, обитых искусственной кожей.

Судя по всему, здесь наше путешествие закончилось – по крайней мере, на время.

Ламия пинком усадила меня на один из стульев, Кожемякину – на другой. Она вполголоса переговорила со своим спутником, и он куда-то ушел.

Я проводила его озабоченным взглядом – уходя, он унес мою сумку вместе с бокалом. Натальину тоже.

Ламия молча стояла у двери, давая понять, что ни при каких обстоятельствах не выпустит нас отсюда.

Я в этом нисколько не сомневалась.

Прошло несколько минут, и на пороге снова появился Гоша. Моей сумки у него не было, зато рядом с ним трусила огромная собака.

Я узнала в ней ту самую собаку, с которой, можно сказать, подружилась прошлый раз. Вспомнила и ее кличку – Страх…

Я незаметно подмигнула собаке.

Она опасливо покосилась на Гошу и изобразила на своей огромной морде подобие приветливой улыбки. Можете себе представить, как это выглядело!

– Я доложил Хозяину, – сообщил Гоша своей напарнице. – Сейчас он занят, но потом придет поговорить с ними. И вот, дал нам одну из своих собак…

– Что мы, без собаки не управимся? – фыркнула Ламия.

Собака услышала ее и, по-видимому, поняла. Во всяком случае, она негромко заворчала и опустила нижнюю губу, обнажив страшные желтоватые клыки.

– Да ладно тебе, не обижайся! – проговорил Гоша. – Она не имела в виду ничего плохого!

Ламия ничего на это не сказала. Можете себе представить, что эта зараза не испугалась? Очевидно, у нее давно атрофировались все инстинкты, кроме одного: убивать. Причем не сразу, а сначала человека как следует помучить.

Она повернулась ко мне и процедила:

– Вот уж здесь нам никто не помешает. Здесь ты мне расскажешь все, что знаешь про бриллианты… и ты тоже! – она перевела взгляд на Кожемякину.

– Да ничего я про них не знаю! – отозвалась Наталья. – Я их вообще не видела! Это все Пашка!

– Легко свалить все на покойника! – проговорила Ламия. – Ну ладно, приступим к серьезному разговору!

В это время в комнату вбежал самый настоящий карлик.

Это был взрослый мужчина ростом не больше семилетнего ребенка, одетый в украшенную яркой вышивкой кожаную рубаху – что-то вроде одежды коренных народов Севера.

Этот карлик подбежал к Гоше, сделал тому знак наклониться и что-то зашептал на ухо.

Гоша послушал его, изменился в лице и сказал Ламии:

– Придется тебе прерваться! Нас срочно вызывают!

– Сколько можно? Ты же только что был у Хозяина!

– Обстоятельства изменились.

– Ну ладно, ты иди, а я здесь продолжу…

– Нет, ты не поняла. Вызывают нас обоих!

– Черт…

– Продолжишь потом, а сейчас надо идти!

Ламия выругалась, потом повернулась к собаке и строго приказала:

– Стеречь их! Чтобы до моего возвращения никто не сделал ни шагу из этой комнаты!

Собака послушно тявкнула, показывая, что поняла приказ, и села возле двери. Но я-то поняла, что сделала она это просто так и что Ламию она слушаться не собирается. Еще не хватало!

Ламия и Гоша ушли следом за карликом.

Едва они удалились, Кожемякина проговорила:

– Где мы вообще? Что это за место?

Голос у нее был не то чтобы заискивающий, но я поняла, что теперь-то она верит, что я ничего не придумала. Ох уж эти деловые успешные женщины, у которых в подчинении куча народу. Привыкли командовать, нет чтобы сказать по-простому: извини, мол, что не поверила, теперь вижу, что ты была права… Ой, да они ни за что не признаются, что ошибались, им такое как нож острый!

– Я знаю об этом ненамного больше, чем ты. Правда, одну интересную особенность все же знаю. Здесь неподалеку находятся старые винные погреба, и в них – огромная коллекция старых хороших вин.

– Старых вин? – переспросила Наталья недоверчиво. – Так наверняка они уже никуда не годятся.

– Некоторые правда скисли, но некоторые вполне пригодны к употреблению. И вина самых лучших французских марок – «Шато Марго», «Шеваль Блан» и тому подобное…

Кожемякина выслушала меня, недоверчиво качая головой, и проговорила:

– Это интересно, но для начала хорошо бы отсюда выбраться! Сейчас мне не до вина…

– Ну это тоже можно обдумать…

– Что тут думать? Вон какая зверюга у двери сидит…

– Ну с ней мы сейчас поговорим!..

– Поговорила одна такая!

А я повернулась к собаке и проговорила приветливым, жизнерадостным тоном:

– Привет, Страх! Ты меня помнишь?

Собака в ответ рыкнула – не очень злобно, но строго, мол, даже если помню, это ничего не значит. Дружба дружбой, но у меня приказ, и я его не нарушу.

Я подумала – как жаль, что при мне нет сейчас бокала! Прошлый раз он помог мне внедриться в сознание этой собаки и убедить ее отпустить нас с Горынычем…

А что, если этот мысленный контакт у нас с ней еще сохранился?

Я вообразила себя собакой… не собакой вообще, а этой самой собакой, огромной псиной по кличке Страх.

«Я огромная и грозная, и предана своим хозяевам. Сейчас мне поручили сторожить эти два человеческих существа, и я все сделаю как надо! Мимо меня и муха не пролетит!»

Я сделала над собой усилие – и направление собачьих мыслей сменилось.

«Да, конечно, я большая и грозная на вид, но внутри у меня мягкая женская душа… у меня были романтические отношения с моим