Смерть в изумрудных глазах - Анна и Сергей Литвиновы

лишь детский омбудсмен и полковник полиции, женщина. Она квалифицировала видео однозначно: это не умышленное причинение легкого вреда здоровью, но более серьезная статья — истязание. А так как девочка пыталась еще и суицид совершить (подтверждающие документы из медучреждения имелись), то Головину светило года три как минимум. Ну и, конечно, полный крах репутации.

Алиске телевизионщики пытались задурить голову: мол, надо выступать бескорыстно — ради правды, ради других детей, но Ксюша сдержала данное девчонке слово. Сказала, что она — ее представитель и без оплаты протеже вообще ничего не скажет, так что гонорар за участие в передаче выплатили заранее. Исчислялся он шестизначной суммой, ну и от себя Кременская добавила еще сотню тысяч, почти весь свой резервный фонд.

Глупышка действительно планировала на эти деньги не нарядов купить, не на море поехать, но продолжить учить свой английский. Ксюша ее искренне не понимала. Она никогда не любила этот язык, а после жуткой сцены со стихотворением Джона Лидгейта возненавидела его окончательно.

* * *

Дима вернулся с работы, получил на руки Игната и немедленно направился к телевизору. Митрофанова удивилась: «зомбоящик» любимый мужчина обычно не жаловал. И совсем глаза полезли на лоб, когда переключил с канала о животных на главный. Предупредила любимого:

— Там сейчас ток-шоу дебильное будет.

— Оно мне и надо. Ксюша «бомбу» анонсировала. Хочу посмотреть.

Следить за творчеством Кременской (их, считай, семейного врага) — что-то новенькое. Да и с каких пор ничтожная девица на телевидение вхожа?

Но Дима сказал:

— Она и героя нашла, и сценарий писала.

Надя, конечно, устроилась рядом. Игнат выглядел недовольным: вместо вечерних игр папа ему соску всунул. Но пока молчал, только челюстями работал все яростнее.

Поначалу Митрофанова совсем ничего не поняла. На сцене — импозантный доцент, на соседнем диванчике ректор. И тему завели нудную — роль английского языка в современном обществе, никак не для главного канала в прайм-тайм. Надя показательно зевнула. Игнат наконец выплюнул соску и предупредительно захныкал.

— Сейчас совсем разорется, — предупредила Надя.

Дима неохотно поднялся, стал расхаживать с сыном на руках по комнате. В телевизоре съехали на тему репетиторов: нынче каждый, кому не лень, берется преподавать, поэтому неудивительно, что над диким русским акцентом весь мир потешается.

— А вы даете частные уроки? — спросил ведущий доцента.

Тот с виноватой, милой улыбкой покосился на своего ректора и непринужденно ответил:

— Не поощряется, конечно. Но сами понимаете: зарплаты в чистой науке по-прежнему невелики.

— И сколько стоит ваше занятие?

— Не могу шокировать начальство конкретной цифрой, — отозвался лукаво. — Но сумма приличная. Упреждая ваш следующий вопрос: я зарегистрирован как самозанятый, все налоги исправно плачу.

— А если ученик талантливый, но денег у него нет? — вкрадчиво поинтересовался ведущий.

На долю секунды напрягся. Но тут же вновь широко улыбнулся:

— Тогда это не ко мне. В интернете есть много бесплатных обучающих сервисов.

— А почему вы не рассказываете про вашу любимую ученицу? — с искренним удивлением спросил ведущий. — Про Алису Зеленову?

Надя отметила: в кадре появились двое крепких мужчин, встали по бокам от диванчика, где сидел доцент.

А тележурналист с вдохновением в голосе продолжил:

— Давайте посмотрим, как проходят занятия доцента Головина с его единственной бесплатной ученицей.

…На первой минуте Митрофанова выдохнула:

— Боже мой!

Игнат, начавший было хныкать, замолк — тоже с интересом глазел на экран.

— Убери его отсюда! — взвизгнула Надя.

— Думаешь, что-то понимает? — Полуянов сохранял хладнокровие.

— Не понимает, но чувствует!

Дима с сыном на руках послушно повернулся к телевизору спиной. Но сам обернул голову, продолжал смотреть. Игнат буйствовать пока не начинал, но по возмущенной мордочке понятно: ураган разразится очень скоро.

Видео закончилось. Камера немедленно переместилась на Головина. Тот, весь красный, сидел с бисеринами пота на лбу. Дальше показали ректора. Его лицо выражало неприкрытый ужас. А ведущий триумфально объявил:

— В нашей студии Алиса Зеленова. Она расскажет о тех деталях, что не попали в кадр.

А Игнат наконец взорвался — совершенно оглушительным ревом.

— Ему гулять пора! Час назад надо было! — возмутилась Надя.

— Все-все, ухожу. Расскажешь потом, чем все кончилось.

Обычно Митрофанова лично контролировала, насколько хорошо сын одет, но сейчас осталась у телевизора и даже не шевельнулась.

А когда отец с малышом вернулись с прогулки, сказала не без злорадства:

— Ксюша-то тебя обскакала. Сильно, конечно.

— Да. Растет девочка.

Полуянов даже нечто вроде гордости ощутил. Тоже ведь приложил руку к ее становлению как журналистки.

— Чем завершилось в итоге?

— Доцент пытался блеять про провокацию. Но пришла Алиса, новых подробностей добавила. Дальше всякие детские защитники, психологи, юристы. А потом кульминация: Головина под стражу взяли. Прямо под камерами. Дикая, конечно, история.

Забрала у Димы умиротворенного после прогулки Игната, крепко прижала к себе:

— Прямо страшно ребенка в такой мир отпускать.

Четыре месяца назад

Ян

Ян был женат три раза. Причины идти под венец были разные, но расставались всегда одинаково: принцессы превращались в вечно недовольных, не следящих за собой фурий, а он сам (когда-то для них принц) получал клеймо неудачника, сноба, бездельника. И разумеется, алкаша.

Все три его официальные женщины считали: муж обязательно должен:

а) делать карьеру;

б) быть для них защитой-опорой;

в) мечтать о детях.

А Ян — очень скоро после всех своих свадеб — начинал мечтать об одном: чтобы его оставили в покое. Не приводили в пример других — кто покупает женам коттеджи, бриллианты и шубы. Не мотивировали на более перспективную работу (чего только не взбредало в голову вздорным бабам: от похоронного оркестра — у них в поселке долго не выходил из моды — до оптового склада на маркетплейсе, где якобы можно со временем сделать оглушительную карьеру).

Хорошо хоть детей ни в одном из браков не было и делить оказывалось нечего. На чужое имущество Ян не претендовал, а отсуживать его единственное владение — домик, что остался от матери, — дамочки благородно не пытались.

Горького опыта достаточно — больше про женитьбу не думал.

Да и завоевывать Прасковью, добиваться ее не планировал.

Не можешь получить женщину — и не надо, других достаточно. А с этой можно просто поговорить, тем более она довольно милая со своим смешным восхищением. Приятно предвкушать, что за лицо у нее будет, когда увидит его с цветами.

…На собачьей конференции — в светлом льняном костюме, с букетом в сто одну белую розу — Ян произвел истинный фурор. В мероприятии участвовали сплошь дамы — замирали, шушукались за спиной. Одна из заводчиц (на своем стенде представляла несуразных, плосконосых, неизвестной ему породы) комплимент ему сделала, довольно сомнительный:

— Мои сучки и то от вас