Личное дело господина Мурао - Даша Завьялова

поднял на меня головы, перестал шелестеть бумагами и как будто действительно прислушивался. – Тем самым, автором «Писем из Киото»… – На этих словах я невольно усмехнулась, зная теперь, кто их истинный автор.

– Да-да, я знаю его! Вы очень вовремя: мне хотелось бы побороться за свою колонку с Фурукавой из отдела политики – начальник хочет на ближайшую неделю отдать ему мое место из-за новостей про снятие оккупации, а мне, как назло, нечем аргументировать, что и моя колонка заслуживает внимания даже в эти дни. Особенно в эти дни! Все заняты военщиной. Но я ведь правильно понимаю, что вы предлагаете это не просто так?

– Вы умный человек, Сэйдзи, приятно с вами говорить. У меня действительно будет пара просьб… но они совершенно пустяковые, имеющие значение только для меня.

– Тогда приезжайте скорее, жду вас через полчаса. Нельзя же позволить Фурукаве занять мою колонку! – весело заключил Сэйдзи и положил трубку.

Я вернулась на место, по дороге покосившись на начальника. Может быть, я и самый младший сотрудник, и из гайкокудзинов, но вот уже и со мной общаются представители прессы и писатели. Как вам такое, господин Иноуэ?

Через пятнадцать минут я закончила перепечатку очередной рукописи, отложила ее и вышла на обед.

Штаб-квартира «Киото Симбун» располагалась буквально в паре улиц от нашей редакции. На проходной я только успела сказать, что меня ждет господин Танигути, как увидела, что он спускается за мной сам.

Сэйдзи был молодым человеком лет двадцати восьми, небольшого роста и огромной энергии. Другие газетчики, у которых была собственная колонка, получили их уже в солидном возрасте, а он сумел добиться этого, еще не отметив тридцатилетний юбилей. Я познакомилась с ним несколько лет назад, когда он приходил в мой университет, чтобы сделать репортаж об иностранных студентах. И хотя я живу тут с детства и считаю Киото домом, конечно, я первая на своем курсе привлекла его внимание из-за внешности. Его заинтересовала моя история, и он даже как-то сделал со мной интервью, которое можно было назвать антивоенным из-за того, как много я говорила о членах семьи, погибших в вооруженных конфликтах. Впрочем, тогда его сильно урезал старший редактор газеты; как он сказал – на всякий случай.

– Проходите сюда, в приемную, – сказал Сэйдзи. – Хотите кофе?

– Да, спасибо. – Я села за стол.

Сэйдзи высунулся в соседнюю дверь и попросил кого-то, видимо, секретаря, сделать кофе, потом вернулся ко мне.

– Ну, рассказывайте же скорее!

Я улыбнулась:

– Ничего серьезного, Сэйдзи… так, пустяк, каприз… просто хотелось бы, чтобы один человек прочитал в завтрашнем выпуске о том, что господин Мурао уедет первого числа на Хоккайдо.

– А он правда уедет?

Я задумалась. С одной стороны, можно было сказать «нет», только потом пришлось бы убедить Сэйдзи, что ведь «Киото Симбун» напишет эту информацию не от себя, а цитируя самого господина Мурао, поэтому ни о какой дезинформации не может идти речи. Но я на всякий случай решила сказать то, что было почти правдой:

– Да, если человек, который должен прочитать интервью, не сделает этого.

В конце концов, Мурао, возможно, стоило бы действительно уехать, если бы наш план не сработал.

Нам принесли кофе.

– А если он прочитает?

Я снова задумалась. Если тот мужчина из дома Наоко прочитает интервью и решит действовать, он проникнет в дом Мурао ночью, где его схватят Кадзуро и Хидэо. Приедет полиция, преступника арестуют, и у прессы появится новый повод интересоваться господином Мурао. Конечно, информация будет в основном волновать газетчиков из криминальных сводок, но так как Мурао – писатель, о покушении на него также можно будет написать в культурной колонке.

– О! Тогда я гарантирую вам еще один материал, и такой, что ваш Фурукава просто умрет от зависти.

– Это что-то очень тайное, да? – с сожалением спросил Сэйдзи. Я видела, что ему очень хочется узнать все раньше времени.

– Ну, в любом случае я пока не могу говорить об этом подробно, вы уж меня извините, Сэйдзи. Но зато могу обещать эксклюзивную информацию от господина Мурао. Если не возражаете, я сейчас позвоню ему от вас и договорюсь о вашей встрече с ним. Можете спрашивать его о чем угодно, он предупрежден о том, что вы захотите эксклюзивной информации… Но у меня несколько просьб: интервью должно непременно выйти завтра, и там должна быть четко обозначена дата отъезда Мурао – первое мая. А еще господин Мурао просил не размещать в материале его фотографию. Это ведь не будет проблемой?

– Нет, конечно. Но почему?

Я передала ему объяснение Мурао. Мы еще немного побеседовали, потом я спустилась вниз и позвонила писателю с проходной. Сэйдзи сказал, что Мурао может подъехать в любое время, и тот согласился сделать это сейчас.

Мой перерыв тем временем заканчивался, и я направилась обратно в редакцию.

Остаток дня я провела как на иголках: Кадзуро ведь должен был уже приехать из Мукомати, и я очень надеялась, что он привезет какую-нибудь ценную информацию. И сразу после того, как домой ушел господин Иноуэ, я собралась и быстро пошла на остановку.

Не заходя домой, я направилась в сад и заглянула через забор. Кадзуро там не было.

– Кадзуро! Кадзуро!

В дверях появилась госпожа Накадзима.

– Здравствуйте! А Кадзуро дома?

– Здравствуй, Эмико. Да уж весь день ходит к окну, ждет тебя.

Сам Кадзуро в тот же момент показался за спиной матери и махнул мне рукой.

– Заходи, есть что обсудить!

Я заглянула в наш дом, поставила в гэнкан сумку и крикнула тете, что я дома, но мне нужно немедленно зайти к Кадзуро.

Он ждал меня в своей комнате. Здесь пахло как-то странно, каким-то металлическим веществом. Перед Кадзуро на низком столе, том самом, где он вчера перебирал новенький «Никон», лежало несколько красных шариков. Он переводил торжествующий взгляд с них на меня и обратно. Я присмотрелась и поняла, что это крупные бусины.

– Что это?

– О, это целая история!

Я села.

– Приехал я, значит, в Мукомати, и сразу в этот рекан. Хозяйка меня узнала и ну мне рассказывать, какой полиция устроила погром в комнате Яэ – буквально разобрала все татами по соломинке. Оказывается, говорит, госпожа Танака – дочь крупного промышленника из Киото, и он из полиции всю душу вытряс, лишь бы нашли ее убийцу, правда, говорит, та женщина, что живет в доме на отшибе, уже призналась, и комнату-то можно было бы и не громить… Я улучил минуту, пока она переводила дух, и спросил, где могу найти Сэцуко – ту горничную, которая