Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

Итак, Татьяна отправится с часами. Невинная девушка, если говорить точнее, насколько это было известно Часовщику. Хорошая девушка. Русская девушка, которая не причинила ему никакого вреда.

И она представила эту дилемму.

Может быть, Часовщик с возрастом стал размягченным.

Возможно, его рассудительность начала ослабевать.

А если это так, то это еще один повод добиться его отставки.

Сообщит ли он об этом по цепочке вверх по цепочке, фактически вынеся девушке смертный приговор, или промолчит?

Более простого теста на лояльность в глазах президента быть не может.

Но когда Татьяна вошла в магазин и увидела его там, смотрящего на нее такими добрыми глазами, каких она давно не видела, она не смогла этого сделать.

С огромным, почти безрассудным риском для себя и своей безопасности она предупредила его. Она дала ему знать.

Она сделала это просто из-за простой человеческой привязанности. Она не знала старика. Она ничего не знала об истории его жизни, о том, что он родился в тот же день, когда немцы вторглись в Польшу, о том, что его мать погибла, будучи проституткой у нацистских офицеров в Генерал-губернаторстве, о том, что его отец изнасиловал его мать до этого, и что он стал результатом этого преступления.

Она знала только, что у него добрые глаза.

И она не могла быть причиной его смерти.

Передавая часы, она прошептала: «Они прислали меня».

Вот так все просто.

Позже она пожалела об этом. Она подумала: а что, если она ошибалась насчёт старика? А что, если испытанием была её преданность? В конце концов, именно ей нужно было что-то доказать. А что, если он передаст своим кураторам её слова?

Но он этого так и не сделал.

Любой из них мог стать причиной смерти другого. Но никто этого не сделал.

Это было начало глубоких доверительных отношений.

Спустя годы Татьяна спала в гостиничном номере в Берлине.

Она только что завершила серию чрезвычайно сложных и высокорискованных операций и ждала отзыва в Москву.

Она была на финишной прямой одной из самых опасных недель в ее жизни.

И тут зазвонил телефон.

Она не ждала звонков, но ответила. Это был консьерж отеля с сообщением.

«Мадам, ваш часовщик только что звонил».

«Мой часовщик?»

«Да, мэм. Ваш будильник готов».

Татьяна повесила трубку. Она годами не разговаривала с Часовщиком и редко о нём вспоминала. Но она тут же вышла из комнаты.

Это спасло ей жизнь.

42

В тот самый момент, когда Прохнов нажал на курок, Татьяна, перегнувшись через плечо, схватила его за запястье. Пуля попала в огромное зеркало за барной стойкой, разбив стеклянную стену высотой двадцать футов до потолка. Осколки водопадом обрушились со стены, и Прохнов, посмотрев на разбившееся отражение, понял, что она выбрала позицию лучше, чем он предполагал.

Она резко повернулась к нему лицом, при этом болезненно вывернув ему запястье, а затем ударила его коленом в пах.

Он согнулся пополам от боли, и она ударила его лицом о барную стойку, один раз, другой. На барной стойке стоял стакан со льдом, она схватила его и разбила ему затылок.

Он протянул руку, схватил ее за волосы и откинул голову назад.

Она была быстра, но сила была на его стороне. Когда она запрокинула голову назад, он выбросил кулак и ударил её в ребра.

Удар мог сбить ее с ног, но ей удалось парировать его ухоженной рукой.

Он снова ударил ее, на этот раз в живот, и ее гибкое тело прогнулось под давлением удара.

Он снова дернул ее за волосы и собирался швырнуть на землю, когда ее нога на шпильке пролетела мимо нее и угодила ему прямо в пах.

На долю секунды он отпустил ее, и это было все, что ей было нужно.

Она точно знала, куда идет.

Она двигалась словно кошка, прыгая через бар к пожарному выходу в дальнем конце комнаты.

Он побежал за ней, но вдруг ему показалось, что все пьяные идиоты в доме преграждают ему путь. Ему пришлось напрягаться и проталкиваться к двери, которая вела в узкий переулок, заставленный мусорными баками и пожарными лестницами.

Она уже скрылась из виду.

Он вытащил пистолет и осторожно шагнул в переулок. Слева от него была высокая кирпичная стена.

Он пошёл направо.

Густые клубы пара вырывались из вентиляционных отверстий в стенах зданий, затрудняя обзор. Земля была грязной, тающий снег – почти чёрным. Каждый сантиметр стен был покрыт граффити.

Сбоку от него послышалось какое-то движение, и он выстрелил двумя пулями. Это была кошка, и пули отскочили от стального контейнера, не причинив вреда, высекая искры.

Примерно в ста ярдах впереди он услышал треск пожарной лестницы, которая отсоединилась от защелок и упала на землю.

Он подбежал к ней и посмотрел наверх. Тремя этажами выше Татьяна как раз выбиралась на крышу.

Он сделал еще два выстрела и на этот раз попал в цель.

Он услышал крик боли, когда пуля вошла в ее плоть.

Она была у него.

43

Татьяна вскочила по ступенькам пожарной лестницы, отчаянно пытаясь добраться до крыши прежде, чем ее заметит убийца, и как только она добралась туда, почувствовала жгучую боль от пули, пронзившей ее правую икроножную мышцу.

Тогда она поняла, что игра окончена.

Она совершила ошибку.

Теперь у нее не было возможности обратиться к обученному ГРУ киллеру.

Ей следовало прислушаться к своим инстинктам.

Сидя в баре, она знала, что произойдёт что-то плохое. Агата не заставила бы её так ждать.

Это было больше, чем предчувствие,

Она уже собиралась уходить, когда заметила в зеркале отражение мужчины позади себя и схватила его за запястье.

Она спотыкалась на крыше, плоской открытой площадке, испещрённой воздуховодами и вентиляционными отверстиями, и пыталась двигаться дальше. Иногда выстрел был не таким уж сильным, как казался, и можно было пробежать удивительно долго, прежде чем он тебя остановит. Но сейчас был не тот случай. Ещё до того, как она перебралась через крышу, она поняла, что нога её не выдержит. Она теряла слишком много крови, и каждый шаг причинял ей боль. Она чувствовала, как рвутся мышцы.

Она достигла края здания и, не колеблясь ни секунды и не тратя время на оценку расстояния и решение, сможет ли она добежать, перепрыгнула через переулок.

Она явно рисковала жизнью, бетонные три этажа внизу были головокружительно реальны, но она знала, что у неё нет выбора. Когда колебание означало…

верная смерть, не было никаких причин не совершить этот прыжок.

Если бы она не