Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

В 1944 году, когда нацистская система принудительного труда достигла своего апогея, и Рейх вел подробные учеты платежей, произведенных немецкими корпорациями за использование рабского труда, общее число погибших достигло шести с половиной миллионов.

Сталин любил статистику. Она двигала его огромные, безжалостные пятилетние планы. У него была статистика для всего. И он гордился ею больше всего на свете.

Он знал, сколько людей погибло при его режиме. И он также знал объёмы производства стали, добычи угля, производства зерна и строительства железных дорог.

У всего был свой номер.

А в частном порядке одним из его любимых показателей было количество рабов в СССР. По этому показателю он превзошёл все остальные страны и империи на планете, как прошлого, так и настоящего.

Во времена ГУЛАГа Сталин тайно хвастался, что у него было больше рабов, чем у всех известных прошлых режимов вместе взятых. На протяжении большей части его правления по всему Советскому Союзу существовало более тридцати тысяч исправительно-трудовых лагерей, причём в самом крупном из них содержалось более двадцати пяти тысяч заключённых.

Эти заключенные работали над многими проектами, но самым масштабным из них была прокладка рельс.

Без них не были бы реализованы такие проекты, как Байкало-Амурская магистраль, Красноярско-Енисейская магистраль, Амурская железная дорога, Приморская железная дорога, Северная железная дорога Севжелдорлага, Восточная железная дорога.

По оценкам, реализация одного из таких проектов — участка Байкало-Амурской магистрали от Тайшета до Братска — заняла бы более двухсот лет, если бы использовался добровольный труд с регулярной оплатой.

На печально известной Трансполярной магистрали триста тысяч порабощенных диссидентов неустанно трудились на тысячемильном участке железной дороги, чтобы

связать крайний северный форпост Салехард на берегу Обской губы Северного Ледовитого океана с отдаленным городом Игарка, в ста милях к северу от Полярного круга.

Рабочие, мужчины и женщины, спали в брезентовых палатках на путях и работали при температуре ниже -50 градусов по Цельсию. Более ста тысяч человек погибли, перевозя щебень и укладывая сталь на линии, которая так и не была достроена.

Никогда не использовался.

Сто тысяч жизней было потеряно из-за линии, которая вела, в буквальном смысле, в никуда.

Чтобы поддерживать порядок и, по-видимому, скоротать время, охранники придумали некоторые из самых жестоких наказаний, когда-либо зафиксированных.

Одним из их любимых обычаев было привязывать голого пленника к столбу и оставлять его наедине. Зимой смерть наступала, к счастью, быстро, но летом пленника съедали миллионы прожорливых, огромных комаров, которые выводились на болотах.

За считанные дни человек мог превратиться в чистый, белый как мел скелет.

Ещё одной линией, которая была фактически достроена, была линия Москва-Архангельск. Этот тысячемильный участок проходил строго на север от знаменитого Белорусского вокзала в Москве, отправляясь один раз в неделю, преодолевая двадцатитрёхчасовое путешествие через Ярославль, Вологду и некоторые из самых отдалённых уголков страны. Примерно за два часа до прибытия в Архангельск, стратегически важный порт на Северном Ледовитом океане, поезд проезжает порт совсем другого типа.

В 1957 году на космодроме Плесецк, в двухстах километрах к югу от Архангельска, Советы построили космодром межконтинентальных баллистических ракет.

К 1961 году на полигоне находились в боевой готовности четыре полноценных ракетных комплекса Р-7. Ракеты были рассчитаны на несение полезной нагрузки мощностью пять мегатонн и использовали ракетные двигатели на жидком кислороде и керосине. Они могли поражать цели на расстоянии восьми с половиной тысяч километров с точностью около трёх миль.

Ближе всего к запуску они были во время Карибского кризиса в 1962 году, когда одна из ракет была полностью заправлена и оснащена боевой частью. Затем ракету выкатили на стартовую площадку 41/1, где один механический пусковой механизм должен был отправить её в невозвратный односторонний полёт на авиабазу Майнот в округе Уорд, штат Северная Дакота, где размещались новые американские МБР «Минитмен».

В то время, когда ракета находилась на стартовой площадке, и искры от зажигалки Zippo было бы достаточно, чтобы отправить ее в путь, она была и остается по сей день самым близким к ядерной войне событием, с которым когда-либо сталкивалась планета.

В тот день, когда самолет Артура Алды был сбит над границей Латвии, площадка 41/1 использовалась для совершенно нового типа запуска.

Запуск был немедленно зафиксирован и отслежен аналитиком Десятой эскадрильи космического оповещения на авиабазе Кавальер в Северной Дакоте. По иронии судьбы, бетонный бункер, в котором он находился, находился в радиусе взрыва заправленной ракеты Р-7, которая едва не была запущена в 1962 году.

Аналитик использовал новую усовершенствованную систему определения характеристик атак с помощью радара периметрального обнаружения (Enhanced Perimeter Acquisition Radar Attack Characterization System), которая была установлена в рамках нового пакета ассигнований для Космических сил, принятого Конгрессом годом ранее. Если бы не модернизация системы, запуск остался бы незамеченным.

Что, как и случилось, вполне могло произойти, поскольку ни аналитик, ни кто-либо другой в Десятой эскадрилье космического оповещения ничего не могли поделать с демонстрируемым им поведением.

Аналитик внимательно следил за этим, и каждый день к его пульту подходило все больше людей, чтобы через его плечо посмотреть, что именно он отслеживает.

Он не привык быть знаменитостью. Он был бывшим лайнбекером из Нью-Гэмпшира, страдавшим избыточным весом, и во время канадского футбольного сезона каждую неделю ездил в Виннипег на матчи «Блю Бомберс».

Поначалу запуск не показался чем-то необычным. Ракета «Союз», рабочая лошадка российской космической программы, стартовала с площадки 41/1 незадолго до рассвета по местному времени.

Запуску был присвоен идентификатор «Космос 2542», и по нему не было никаких признаков того, что он когда-либо был чем-то большим, чем числом в электронной таблице, одним из бесчисленных объектов, которые старательно, но без особых последствий отслеживало Космическое командование.

Однако примерно через пять часов после запуска он сделал то, чего ни один российский спутник, да и вообще ни один спутник какой-либо страны, никогда не делал.

Он разделился на две части.

Тот же аналитик, держа в одной руке пончик Boston Cream, а в другой — чашку кофе, тут же бросил оба и позвонил своему начальнику.

«Сэр, у меня есть кое-что, что вам наверняка захочется увидеть», — сказал он.

«Что случилось, Харпер?»

«Российский запуск 2542».

«Я вижу это».

«Ну, сэр, он просто раскололся надвое».

«Что он сделал сейчас?»

«Разделить на две части, сэр».

«Ты хочешь сказать, что он развалился?»

«Нет, сэр», — ответил Харпер, пристально глядя на экран, словно только что нашёл доказательство существования внеземной жизни. «Я имею в виду, что главный спутник раскрылся, и из него