Убийство в подарок - Карен Дюкесс

ли откровенный получился намек? Но когда я поднимаю взгляд, Дев наклоняется ближе, отчего темные волосы падают ему на лоб, и тычет пальцем в строчку меню. Его рекомендация – коктейль «Шуры-муры», и я сглатываю с большим трудом.

– Джин, сладкий вермут и фернет-бранка, – объясняет бармен.

Я понятия не имею, что это значит.

– Это итальянская марка травяного бальзама, вид биттера, – поясняет Дев, оборачивается и берет с полки бутылку.

Я интересуюсь, что входит в состав.

– Его держат в секрете с момента создания бальзама в тысяча восемьсот сорок пятом году, но попробую угадать по запаху. – Он открывает бутылку и втягивает запах настойки. – Вероятно, там есть горечавка, видимо ромашка, может быть ревень, определенно мята, шафран и мирра.

– Да ну тебя. Прямо мирра и фимиам, как в Библии? Они что, существуют?

Лицо парня снова оживляется.

– Это смолы, получаемые из деревьев. Мирра и в самом деле обладает чудодейственными свойствами. Итальянские химики обнаружили в ней молекулы, которые воздействуют на опиоидные рецепторы в мозгу и оказывают анальгетический эффект.

– Тогда сделай мне двойной.

Он сияет. Смешивает ингредиенты, процеживает коктейль в стакан со льдом, украшает спиралью из цедры апельсина. Напиток соблазнительного красного цвета.

– А вкусно.

– И для здоровья полезно, – кивает Дев. – Биттеры препятствуют развитию рака.

– Вещаешь прямо как ученый.

– Когда‐то собирался им стать. Но химия привела меня к производству джина, что намного интереснее. – Он складывает руки на груди и облокачивается о барную стойку. – А чем ты занимаешься, когда не расследуешь фиктивные убийства?

Трудно думать, когда он придвинулся так близко.

– Помогаю людям видеть ясно, – отвечаю я.

– Ты гадалка?

Мотаю головой.

– Психотерапевт?

Я смеюсь.

– Вот еще! Как‐то в колледже я пробовала ходить на терапию – полный отстой.

Единственная тайна, которую я узнала на сеансах, состояла в том, что я не склонна разговаривать о себе.

– Преподаватель истории искусств?

– Да я даже музеев не люблю, – бормочу я.

Он внимательно изучает меня, словно может по лицу определить род занятий. Обычно я не в восторге, когда меня допрашивают, но сейчас очень хочу, чтобы он гадал дальше и продолжал смотреть на меня. Но Дев пожимает плечами и признается, что зашел в тупик. Мне неохота говорить ему, чем я занимаюсь. Я вовсе не стыжусь своей работы, но горжусь скорее тем, что мне удается держать местный бизнес на плаву, чем сутью своего занятия. Такая уж у меня судьба: жить в том же доме, где выросла, и работать в одном и том же месте со времен старшей школы.

– Я оптик.

– А, понятно.

– Тебе мои услуги наверняка не требуются?

Я тут же жалею, что вопрос получился слишком игривым, но Дев говорит:

– Наоборот. Целую вечность не проверял зрение.

Наклоняюсь ближе.

– По-моему, у тебя прекрасные глаза. И это профессиональное мнение.

– Сколько я должен за диагностику?

– Тебе бесплатно. – Я объясняю, что на самом деле не проверяю зрение, только подбираю очки. Попутно представляю Дева в черной оправе, которая подчеркнет его густые брови, темные глаза, красиво изогнутые губы.

– Ты выглядел бы сексуально в очках ботаника, – замечаю я.

– Или ботаником в сексуальных очках.

У меня не то чтобы кружится голова, но «Шуры-муры» явно подействовали. Мои ладони лежат на барной стойке, мучительно близко от рук Дева. Рук, которые привыкли копаться в земле, выращивая всякие растения. Ревень. Какое смешное слово. Я шепотом произношу его: ревень.

Дев осведомляется, хорошо ли я себя чувствую. Я зажмуриваюсь и снова открываю глаза.

– Только не говори, что пьешь на пустой желудок, – хмурится он. Фамильярность замечания выдает скорее искреннюю озабоченность, чем высокомерие.

– Пирожки с мясом считаются? – спрашиваю я.

Дев идет в конец бара и возвращается с пакетиком кешью и чем‐то вроде чипсов с надписью «Креветки» на упаковке.

– Странная закуска для изысканных коктейлей, – замечаю я.

Отталкиваю чипсы и говорю, что орехов вполне достаточно. Дев качает головой и уходит принять чей‐то заказ. Я грызу кешью, наблюдая за ним. Орехи пробуждают аппетит, и я меняю мнение насчет чипсов, которые, в соответствии с надписью на желтой упаковке, оказываются «хрустящими хлопьями со вкусом креветок и лимона». Я открываю пакетик и вынимаю несколько хлопьев. Ничего себе, похоже на сухой завтрак с корицей. Бросаю один квадратик в рот. Божественный масляно-лимонно-беконно-рыбный вкус. Тяну «м-м-м» и съедаю еще немного. Почему у нас в Буффало такого нет? Я уминаю всю пачку, а потом запрокидываю голову и вытряхиваю крошки со дна в рот. Снова опустив голову, я оказываюсь нос к носу с Девом. Он смотрит на меня так, словно я сделала что‐то смешное. Я икаю и прикрываю рот рукой. Улыбаясь, Дев удаляется, чтобы обслужить пару, которая только что села у стойки. Я решаю поскорее уйти, пока совсем не развезло, но не успеваю отодвинуть табурет, как Дев возвращается. Он снимает с пояса полотенце, и на мгновение мне представляется, что он собирается раздеться. Да уж, на сегодня явно пора закругляться. Бармен спрашивает разрешения проводить меня до коттеджа, но я отвечаю, что прекрасно доберусь сама. Дев складывает полотенце и кладет его на барную стойку, потом окликает официанта и предупреждает, что выйдет на десять минут.

На улице прохладно и сыро. В деревне тихо до жути. Шорох промчавшейся мимо машины. Шаги в отдалении. Напоминает декорации детектива, хотя, по сути, так и есть. Каменные дома расположены близко к улице. Через кружевные занавески я вижу мерцание телевизоров. Женщина тянется к выключателю. Тротуар узковат для двоих, поэтому Дев идет рядом со мной по проезжей части. Даже не глядя, я чувствую, что он смотрит на меня.

– Ты часто провожаешь домой подвыпивших клиентов? – спрашиваю я.

– Нет, я бы не сказал, – качает головой Дев. – Это первый раз. – Еще несколько шагов. – А ты часто так набираешься, что не можешь сама дойти домой?

– Нет, я бы не сказала. – Хотелось бы повторить и «это первый раз», но год после смерти бабушки выдался тяжелым.

Мы сворачиваем с главной дороги и поднимаемся по переулку. Мой провожатый останавливается у ворот коттеджа «Глициния». Я удивлена, что он знает, где я поселилась, но потом вспоминаю о его дружбе с Жермен. Дев открывает ворота и ждет, пока я пройду в сад.

– Мне нужно вернуться, – говорит он.

– Точно. – Я поворачиваюсь к нему.

– Спокойной ночи, – говорит он.

Мы не двигаемся с места. Потом оба тянемся к воротам, и наши руки соприкасаются. Он ведь не думает, что я нарочно? Поскорее хватаю его руку и крепко, по-деловому, пожимаю, добавляя:

– Спасибо за безопасную доставку.

– Спасибо, что оказалась таким ценным клиентом. – Он с веселым видом продолжает держать меня за руку.

– Доброй ночи, – опять